Михаил Гуцериев: «Я не купил ничего у государства»

Три года назад Михаил Гуцериев вернулся в Россию и вновь возглавил созданную им компанию «Русснефть». Чего за это время удалось добиться, и о том, что необходимо изменить в радиобизнесе предприниматель рассказал в интервью BFM.ru.

— Вы пишете стихи, часть из которых потом кладется на музыку. В одной из песен — «Крокодиловая жизнь» — есть строчка: «К нам с луны упал Незнайка». Что вы хотели этим сказать?

— Теперь за три года из ничего можно стать миллиардером. Я, чтобы заработать, работал с 13 лет. А сейчас человек появляется с луны, Незнайка, и через несколько лет становится миллиардером. К нам с луны упал Незнайка! Крокодиловая душка, чья-то зайка!

— А крокодиловая жизнь, о которой написано в стихотворении, когда-нибудь изменится, или это нормально?

— Пока есть человеческий род, будет борьба хорошего и плохого. Главное, чтобы побеждало добро.

— Вы один из немногих крупных бизнесменов, которые самостоятельно создали свои активы, а не купили их на залоговом аукционе…

— Лучше бы я это купил на залоговом аукционе (смеется). Большой бизнес — это большие долги, большие затраты, много труда, много бессонных ночей, много врагов. В процессе было много помогающих, которые потом обижаются… Это очень сложная история, это как «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд.

— Вы разделяете ее философию объективизма и тезис о том, что человек должен жить для себя?

— Такая философия имеет место быть. Сам автор — гениальная женщина. Женщины устроены по-другому, редко кто пишет про бизнес и тем более может создать целую философию. И опять, корни откуда? Из России!

— В том же «Атланте» отмечено, что настоящий профессионал всегда должен стремиться быть лучшим в своей сфере. Как этого можно добиться?

— Труд-знания, труд-знания, труд-знания каждый день, и количество перейдет в качество.

— Насколько «Русснефть» соответствует образу идеальной нефтяной компании?

— Она униженная и оскорбленная. Когда я продавал компанию в 2007 году, добыча была 14,8 млн тонн, а долг составлял 1,4 млрд долларов. Когда вернулся — 11,8 млн тонн, а задолженность достигла 7 млрд долларов. В этом году мы сможем добывать лишь 14 млн тонн. Долг снизился до 4,8 млрд долларов. За два с половиной года мы выплатили банку 2,5 млрд долларов. К 2014 году мы намерены добывать 15 млн тонн, и только тогда мы возвратимся к 2007 году.

Одновременно у нас самые продуктивные месторождения. Мы понизили капитальные инвестиции до самого низкого в отрасли уровня — 3 доллара на баррель, против 7-8 долларов в среднем.

Очень хорошо, что одновременно растет и цена на нефть. Сочетание этих факторов и позволяет нам каждый месяц выплачивать кредиторам по 100 млн долларов. Это ведь тоже стихи, только нефтяные.

— «Русснефть» прибыльна?

— Прибыль около миллиарда долларов. Все отдаем на долги. В год мы на выплату процентов направляем 500 млн долларов. Ставка по кредиту Сбербанка сейчас составляет 8%. Раньше была 9%, спасибо Герману Оскаровичу, что снизил ставку.

— Компании интересно было бы заняться какими-то абсолютно новыми проектами?

— В первую очередь надо выплатить долги. Я сам слово Сбербанку дал, что пока здесь работаю, то все долги выплачу. Вы знаете, как и когда я возвратился, компания тогда была фактически банкротом. Сейчас продуманы антикризисные меры, вплоть до падения цен на нефть до 60 долларов за баррель.

— А что будет после того, как компания снизит долг?

— Как карта ляжет. Если будет выгодно объединиться с «Башнефтью», то буду объединяться. Не будет — не буду.

Что такое бизнес? — купи дешевле – продай дороже. Вот и вся формула бизнеса, и другой нет. Не важно, что стало дороже из-за времени или смог сделать так, чтобы улучшить качество актива. Вот эта разница и есть бизнес, а все остальное — вокруг этого.

— Вам интересно было бы впоследствии собрать 100% акций «Русснефти» и сделать ее полностью частной?

— «Русснефть» всегда была частной компанией, которая была создана с нуля. Я получил кредит в 26 млн рублей, снял со сторонниками комнату, придумал название, бренд, гимн и за четыре года мы сделали 15 млн тонн добычи и 8 млн тонн переработки. Затем это закончилось тем, чем закончилось. Потом возвратилось.

— У вас есть ряд нефтяных активов в Азербайджане и Казахстане, нет планов объединить их с «Русснефтью»?

— Эти активы принадлежат мне и моим партнерам. Суммарная добыча там достигает 2 млн тонн. В ближайшие годы сможем добывать еще 1 млрд куб. м газа. У «Русснефти» большой долг, и смысла объединять нет, поскольку обе компании сами по себе неплохо работают.

— Как развивается «Русский уголь»?

— Общая добыча составила 15 млн, и там все хорошо. Я пришел в угольный бизнес, поскольку намеревался приобрести активы в энергетическом секторе и создать большую энергетическую компанию: уголь, нефть, мазут, нефтепереработка, добыча нефти, электроэнергия. Но когда уехал, в это время все раскупили. Сейчас покупать что-то очень дорого и я жду, пока цены опустятся, тогда начну действовать.

— В приватизации государственных энергетических компаний поучаствовать интересно было бы?

— Я не купил ничего у государства за исключением гостиницы «Националь». Ее мы с семьей купили на конкурсе. Все остальное, что я создал, создано с рынка. Ни одного приватизационного проекта, все было куплено на рынке или создано с нуля, как «БИН-банк». В 1993 году  я снял комнату в детском саду, зарегистрировал «Кавказ банк», написал устав, взял устав другого банка, переписал, отдал секретарю, напечатал, прошивал это иголкой, ничего не было.

— Почему вы значительную часть инвестируете в недвижимость?

— Это пенсионный фонд семьи.

— Радиостанции, которые вы недавно купили, — это тоже бизнес?

— Бизнес Krutoy Media генерирует достаточно серьезную прибыль. Что касается «Востока» и «Весны», то там из активов были только частоты. Сейчас мы создаем студию записи, свое телевидение. Ниша «Востока» была не занята и я хочу сделать его одним из лучших. А радио «Весна» — это символ жизни, когда все рождается и расцветает.

— Когда вы покупали радиостанции, какую цель преследовали?

— Радио не хватает человечности. Сейчас песня за песней через секунду, а хотя бы вставки с социальной рекламой: «Вспомни о маме» , «Вспомни о своей любимой». Сейчас мы запускаем новую социальную рекламу: «Вспомни о детях в детских домах».

В ближайшее время у нас начнут выходить программы с интересными людьми — композиторами, учеными, актерами, будем проводить дни культуры. Мы хотим сделать все по-другому: новые идеи, новые песни, новые взгляды на жизнь.

— А каким должно быть правильное радио?

— Оно должно делать мир лучше. Стихи должны делать мир лучше, песни должны делать мир лучше. Я всю жизнь делал мир лучше — строил города, бизнес-центры, торговые центры, церкви, мечети, синагоги, школы, больницы…

— Вы считаете правильным то, что собственник вмешивается в редакционную политику медиа?

— Управление не может быть отделено от собственности, иначе акционер останется без собственности. Имуществу постоянно нужен хозяин, нужно держать руку на пульсе. Вмешиваться в оперативную деятельность — сколько стоят скрепки — конечно не нужно, хотя иногда все-таки бывает полезно. Конечную цель, контроль за бизнесом, стратегию, независимо от масштаба предприятия и сферы деятельности, должен вести собственник.

— То есть модель западного фондового рынка, когда у компании нет крупных акционеров, не эффективна?

— Когда у нас будет западный фондовый рынок, тогда и я буду жить так, как живут на западе. Но пока нам до этого далеко. Капитализму в Европе уже 200 лет, у нас — 20 лет. Соответственно мы находимся на ранней стадии рыночных капиталистических отношений. На этот период, всем, кто занимается бизнесом, я советую за ним следить и смотреть, как за своим ребенком.

— Вам интересно было бы приобрести активы в других секторах медиа?

— Зачем покупать? Надо создавать. Когда создаешь, всегда дешевле. Купить - умным не надо быть, надо быть хитрым и ловким и вовремя поймать время. Когда кризис был, мы купили почти миллион метров недвижимости за маленькие деньги - 500 долларов за метр. Почти на миллион метров преумножились. Это надо быть ловким и удачливым, это одно, чтобы купить дешево. А создать с нуля - это ум нужен, воля, терпение.

— Как вы относитесь к благотворительности, и верите ли в то, что она может быть эффективной?

— По-разному. Есть благотворительность, как зов души, есть, когда просят уважаемые люди или власть. Бывают случаи, когда ты просто понимаешь, что это нужно сделать. Например, в Урус-Мартане после войны Кадыров-старший попросил меня восстановить школу, где я когда-то учился. Во время войны у боевиков там был штаб, который разбомбили. И я назло ситуации помог отстроить школу, поскольку человек с рублем сильнее человека с ружьем.