Нулевой результат безумных «нулевых»

Книга Рэндалла Лейна «Нулевые или десять лет безумия Уолл-стрит глазами очевидца» (издательство "Альпина Бизнес Букс") начинается описанием светского мероприятия с участием почти тысячи самых преуспевающих трейдеров Нью-Йорка — первого благотворительного чемпионата Уолл-стрит по боксу. Автор книги, в то время издававший популярный в профессиональных кругах журнал Trader Monthly, был устроителем мероприятия, на котором гостей поили водкой Imperia от Рустама Тарико, потчевали фуа-гра и угощали сигарами Zino Platinum Crown по 30 долларов за штуку.

Дело было 1 ноября 2007 года, незадолго до начала мирового финансового кризиса, о чем, разумеется, не могли в тот момент знать ни хозяин, ни его гости. По контрасту с тем похмельем, которое наступило с 2008 года, этот неприличный разгул бессмысленной роскоши представляется автору особенно неприличным и особенно бессмысленным. Для российского читателя, привыкшего к описаниям гораздо более масштабных загулов в тот же период, нарисованная Лейном картина не представляется чем-то особенно удивительным. Но мысль автора вполне доступна: трейдеры, которые так легко и быстро разбогатели на электронной торговле фьючерсами, а затем многие из которых столь же быстро вылетели в трубу, — все они несут немалую долю ответственности за «безумие
нулевых».

Кстати, сам Рэндалл Лейн, который был восторженным бытописателем образа жизни и способа заработков участников электронных торгов, разорился вместе со многими из них и сегодня не снимает и своей доли ответственности за это коллективное безумие.

Интересно определение «нулевых» годов. Автор пишет о годах с нулями посредине не только как о календарном курьезе, который случается раз в тысячу лет, но и как о периоде, когда эти «нули» стали сущностной характеристикой времени. «Обитатели Уолл-стрит безудержно гнались за нулями. Ментальность, основанная на легких деньгах, проникла в каждый уголок нашей жизни и культуры. И я, будучи бытописателем Уолл-стрит, тоже пал жертвой этого извращенного образа мыслей. Я и подумать тогда не мог, что когда в конце 2009 года будут подводить баланс десятилетия, прирост благосостояния домохозяйств окажется нулевым, нулевым будет рост занятости, доходов населения, фондового рынка. Или что вся эта компания нулей прикатит мировую экономику на край пропасти и что миллионы людей будут финансово уничтожены, включая меня самого».

Неконтролируемая система вознаграждения

Книга Лейна — не первая (и, наверняка, не последняя) в которой предпринимается попытка рассказать о том, что пошло не так в «нулевые» вследствие чего мир оказался там, где он сейчас оказался. Но воспоминания бывшего издателя Trader Monthly (он называет себя «специалистом по выявлению чужих богатств») любопытны тем, что он рассказывает о биржевом безумии «в лицах» — на примере трейдеров, которые в «нулевые» украшали обложки журнала.

Один из героев этой эпохи — трейдер Стиви Коэн, который за два года, с 2004 по 2005, заработал 1,2 млрд долларов. За полвека до того, злой гений американской нефтянки Гетти говаривал, что если вы все еще можете посчитать свои деньги, значит, у вас нет миллиарда. В «нулевые» это правило подверглось существенной коррекции: миллиарды легко поддавались подсчету, а количество людей, которые их зарабатывали, росло по экспоненте.

Это происходило по мере того, как с огромной скоростью множились хедж-фонды. Само изобретение хедж-фондов произошло примерно в те годы, когда Гетти изрек свой устаревший в наше время афоризм. Но именно в «нулевые» наступил настоящий расцвет хедж-фондов: в 2000 году их насчитывалось 2500 (на порядок больше, чем десятилетием раньше), и они управляли активами на 350 млрд долл. К 2005 году их количество выросло в пять раз — до 12.250, с активами 1,4 триллиона долл.

Одновременно с ростом числа хедж-фондов менялась и их суть. Если изначально смысл такого предприятия был в инвестициях с гарантированным хеджированием (страхованием) риска, то к «нулевым», пишет автор, «в большинстве хедж-фондов не было никакого хеджа: они стали ничем иным, как неконтролируемой системой вознаграждения». Что можно проиллюстрировать на примере Стиви Коэна.

Акула в формальдегиде

Изначально вознаграждение управляющих хедж-фондов строилось по формуле «2 и 20»: они не только брали себе 20% от прибыли, но еще накидывали себе 2% от стоимости активов. Такая схема побуждала к безрассудному риску. Управляющий получал каждый пятый доллар от всех заработков фонда, в то время как 100% убытков оплачивал инвестор. Т.е. управляющий был всегда в выигрыше, даже если бы он держал деньги инвесторов в своем шкафу, поскольку он уже заработал 2% от всех привлеченных денег.

Стиви Коэн, будучи необыкновенно одаренным трейдером, поднял ставки в этой игре: он работал по схеме «3 и 50». Спрос на его услуги был таков, что от клиентов не было отбоя. Это позволило ему обзавестись поместьем в почти 6 гектаров в городе миллионеров Гринвиче (городок с населением 60 тысяч человек является пятым в мире центром электронной торговли — после Нью-Йорка, Лондона, Чикаго и Гонконга), которую он превратил в «хеджевый рай», по выражению автора.

Описание этого рая занимает в книге целую страницу. Регулярный сад — копия версальского; гигантский фонтан, теннисный корт, поле для гольфа, частный кинотеатр с потолком, выкрашенным под звездное небо, звезды на котором расставлены в точности так, как они располагались в первую брачную ночь владельца поместья и его второй жены. Коллекция произведений искусства, установившая рекорд по скорости потраченных на нее средств: 700 млн долл за первые пять лет «нулевых». Там имелись Ван Гог и Гоген, Уорхолл, Пикассо, Моне и Мане. Но самое символичное произведение представляло собой инсталляцию англичанина Дэмьяна Хёрста. за которую Коэн выложил 8 млн долл. Она представляет собой мертвую четырехметровую акулу со вздернутым носом и раскрытой пастью, плавающую в аквариуме с формальдегидом. Произведение называется «Физическая невозможность смерти в сознании живущего», и, по мнению автора, как нельзя лучше отражает то, что делает управление хедж-фондом самой выгодной работой в мире.

Зачем делиться хорошей идеей с клиентом?

Головокружительные заработки управляющих хедж-фондов несли серьезную угрозу банкам (прежде всего, Goldman Sachs), которые стали терять лучших трейдеров. Первым Goldman покинул 27-летний Эрик Миндич, который оставил место, приносившее ему в год 15 млн долл. Вместе с еще тремя трейдерами Goldman он основал свой хедж-фонд, собрав в него 3 млрд долл. Уже через год он заработал 100 млн долл.

Банки, и в первую очередь Goldman Sachs, стали сами постепенно превращаться в хедж-фонды. В то время, как индивидуальные трейдеры решали проблему ликвидации «имущественного неравенства», управляющие банками стали перестраивать свой бизнес. Они видели, что их клиенты зашибают огромные деньги, торгуя рискованными деривативами. И вместо того, чтобы оставаться посредниками, получающими долю процентов за брокерские услуги, банки стали активно развивать торговлю за собственные средства. Банки стали конкурировать с собственными клиентами.

Традиционная роль инвестиционного банка — быть посредником. консультировать при сделке, организовывать IPO и т.п. — казалась устаревшей и неприбыльной. «Зачем делиться хорошей идеей с клиентом, когда можно на ней хорошо заработать самому?» - пишет автор.

Одновременно банки пытались (зачастую безуспешно) решить задачу удержания своих самых талантливых трейдеров. Так, Goldman Sachs выделил 10 млрд долл своему тридцатидевятилетнему трейдеру Ранану Эйгусу; эти деньги были выданы на проведение операций по его усмотрению. В результате Эйгус в 2006 году стал первым сотрудником, которому Goldman Sachs выплатил за один год 100 млн долл.

Куда завела в «нулевые» эта безумная гонка мировые финансы вообще и Goldman Sachs в особенности, хорошо известно и многократно описано. Но, как принято говорить, черт кроется в деталях. И вот этими колоритными деталями, которые во множестве приводит Рэндалл Лейн, интересна его книга «Нулевые или десять лет безумия Уолл-стрит глазами очевидца».