Пол Кругман: Уолл-стрит «теряет неприкосновенность»
  Пол Кругман: неудивительно, что Уолл-стрит заныла. Фото: AP В то время как движение «Захвати Уолл-стрит» продолжает набирать обороты, ответная реакция со стороны тех, на кого направлены атаки протестующих, постепенно меняется — с презрительного игнорирования на нытье, пишет в своей колонке в The New York Times нобелевский лауреат Пол Кругман. Современные повелители финансов смотрят на манифестантов и спрашивают: «Неужели они не понимают, что мы сделали для американской экономики?». Да, многие манифестанты понимают, что Уолл-стрит и экономическая элита в целом сделала для нас. И именно поэтому протестуют. В субботней заметке газета The New York Times опубликовала анонимные мнения финансистов о протестных выступлениях. Мне больше всего понравился комментарий одного инвеступравляющего, который заявил: «Финансовые услуги — это то немногое, что мы делаем в нашей стране, и мы делаем это хорошо. Давайте примем этот факт». Это очень несправедливо по отношению к американским работникам, которые хорошо работают во многих сферах, а могли бы добиваться и лучших результатов при достаточных инвестициях в образование и инфраструктуру. Но поскольку Америка отстает во всех отраслях, кроме финансовых услуг, может, стоит задать вопросом, почему так и хотим ли мы сохранять эту тенденцию? «Финансиализация» Америки не была привнесена невидимой рукой рынка. Опережающий рост финансовой отрасли по сравнению с остальными секторами экономики начиная с 1980-х годов был вызван сознательными решениями в выборе экономического курса, в частности — процессом дерегулирования, который продолжался вплоть до периода, непосредственно предшествовавшего кризису 2008 года. Не случайно, что эпоха постоянного роста финансовой отрасли стала также эпохой постоянно усиливающегося неравенства в уровне доходов и благосостояния. Уолл-стрит внесла огромный прямой вклад в экономическую поляризацию, потому что именно повышение прибыли в финансах составляло существенную часть прироста доли национальных доходов, приходящейся на самый богатый один процент населения (а также на самую состоятельную прослойку в этой группе — 0,1%). Более того, те же политические силы, которые продвигали финансовое дерегулирование, несколькими путями способствовали общему неравенству, подрывая организованный труд и расправляясь с ограничением негативной реакции, сдерживавшей раньше рост директорских вознаграждений. Налоги на богатых, разумеется, были резко сокращены. Предполагалось, что все это оправдывается результатами: нам говорили, что компенсации кудесников с Уолл-стрит адекватны, потому что они делают так много замечательного. Тем не менее, все это замечательное не просочилось до остальных слоев населения, и так было еще до кризиса. За период с 1980 по 2007 год прирост среднего (медианного) семейного дохода с поправкой на инфляцию был примерно в пять раз меньше, чем у послевоенного поколения, несмотря на то, что после Второй Мировой войны в экономике существовало жесткое финансовое регулирование и намного более высокие налоговые ставки для богатых, по сравнению с любыми из обсуждаемых сегодня. Затем начался кризис, который доказал: все утверждения о том, что современные финансы минимизировали степень риска и сделали систему более устойчивой, — полная ерунда. Только государственные меры финансовой помощи спасли нас от финансового краха, не менее или даже более опасного, чем тот, который вызвал Великую депрессию. И как дело обстоит сейчас? Ставки вознаграждений на Уолл-стрит восстановились, в то время как рядовые кадры продолжают страдать из-за высокой безработицы и падения реальных зарплат. И все же как никогда трудно понять, что же такого делают финансисты, чтобы заработать такие деньги. Почему тогда Уолл-стрит рассчитывает, что кто-то всерьез будет воспринимать ее нытье? Инвестменеджер, утверждающий, что финансы — это единственное, что Америка умеет, пожаловался также, что два нью-йоркских сенатора-демократа не на его стороне: «Они должны понимать, кто их избиратели». На самом деле, они однозначно понимают, кто их избиратели — и даже в Нью-Йорке 16 из 17 работников заняты в нефинансовых отраслях. Но он на самом деле говорит, конечно, не об избирателях. Он говорит о том, чего на Уолл-стрит в избытке — благодаря тем же программам финансового спасения, проводившимся несмотря на полную утрату доверия: он говорит о деньгах. Деньги решают все в американской политике, и в последнее время деньги финансового сектора говорят, что будут наказывать любого политика, который критикует поведение отрасли, неважно, насколько мягко и корректно. В этом смысле показательно то, как деньги Уолл-стрит отвернулись от президента Обамы в пользу (республиканца) Митта Ромни [речь идет о суммах пожертвований на избирательную кампанию]. И это объясняет шок индустрии по поводу недавних событий. До последних недель казалось, будто Уолл-стрит фактически подкупает и запугивает нашу политическую систему, заставляя ее забыть о выписывании щедрых чеков, разрушительном для мировой экономии. И тут — внезапно — какие-то люди вновь настойчиво поднимают эту тему. И их возмущение находит понимание у миллионов американцев. Неудивительно, что Уолл-стрит заныла. Колонка Пола Кругмана (Paul Krugman) в The New York Times
|
Другие новости по теме:
|
Популярные новости
ФинОмен в соц.сетях:
Календарь
Архив новостей
|
|
Уолл–Стрит: декабрь–2010 может стать лучшим за 20 лет
