В эксклюзивном интервью Business FM глава МЭР прокомментировал «проблему ЮКОСа» — аресты имущества РФ за рубежом. По словам Улюкаева, Россия будет решать вопрос правовым способом  Министр экономического развития РФ Алексей Улюкаев на Петербургском экономическом форуме. Фото: Grigory Dukor/Reuters Глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев дал эксклюзивное интервью Business FM в рамках Петербургского экономического форума. С ним беседовал Михаил Бергер. Есть такое ощущение, не многовато ли оптимизма? Царит тут, витает дух, что не так плохо, как казалось, и ваше ведомство говорит о том, что в середине следующего года мы уже развернемся и все будет хорошо. Хорошо, если так, но не все с этим согласны, не все эксперты считают, что остановилось падение, что все худшее позади. Алексей Улюкаев: Если не все эксперты согласны, значит, все в порядке. Вас же беспокоит, что какой-то общий оптимизм. Оказывается, не общий, а живая дискуссия. Что мне на форуме нравится — и в панелях, и на двухсторонних встречах разговор очень конкретный. В прошлом году было больше общего, абстрактного разговора. Было такое ощущение, что западный бизнес немножко извиняется за своих политических лидеров. То есть нет конкретной повестки. Алексей Улюкаев: Сегодня разговор очень конкретный. Это означает, что в самом деле восстанавливается инвестиционный процесс, что когда людей интересует техника, детали, это значит, у них есть комитент, они собираются потратить свои деньги, им хотелось бы лучше понимать в этих условиях, какие риски здесь возникают. Второе: что касается пессимизма-оптимизма, я глубоко убежден, что еще два-три месяца — и мы пройдем статистически самую нижнюю точку. Вот сейчас пять месяцев — у нас минус 3,2. Наверное, мы спустимся до минус 4 по падению ВВП. Когда это будет? Алексей Улюкаев: Это конец третьего квартала где-то, я думаю. После этого рецессия завершится, значит, она продлится три квартала этого года, начиная с четвертого начнется квартальный рост. По итогам года по-прежнему я подтверждаю наш прогноз минус 2,8, в 2016 году будет рост. Но тут не очень много оптимизма. Когда у вас есть разрыв между потенциальным выпуском и фактическим выпуском, не нужно иметь много ума, чтобы на фоне снижения издержек, которое проходит в соответствии с изменившимися курсовыми соотношениями, добиться некоторого восстановительного роста. Но проблема в другом. Я считаю, что пессимизм и оптимизм должны относиться не к этому, а к самой высоте потенциального выпуска. Потенциальный уровень у нас сейчас — это где-то вокруг 2,5%. Это ниже среднемирового. А нужно ориентироваться на показатель выше среднемирового, правда? Мы же хотели бы, наверное, наверстать какое-то отставание, которое у нас накопилось за последние годы, десятилетия, за сколько угодно? И это является задачей, на которую мы пока не знаем прямого ответа. И вот вокруг этого должна идти дискуссия о том, как имплементировать, внедрить те структурные реформы, о которых мы друг другу говорим и которые, хотелось бы, чтобы были в экономической ткани. Кстати, еще об оптимизме пару слов. Министерство экономического развития совсем недавно, в конце мая, прогноз очередной выпустило, и там среди прочего говорится: важная есть проблема демографическая. И говорится также, что мы достигнем определенных темпов в случае притока примерно 300 тысяч человек в год. Данные ФМС говорят о том, что они больше 100 у нас, то есть откуда возьмется этот приток будущих граждан... Алексей Улюкаев: Я, честно говоря, не знаю, откуда он возьмется и нужен ли он вообще. Существует очень серьезная демографическая проблема —сокращается экономически активное население. Здесь решением этого принципиального вопроса является серьезное повышение производительности труда. Частным решением является привлечение дополнительных объемов рабочей силы в те или иные производства, в те или иные регионы, в те или иные бизнесы. Но все-таки базовое — это производительность труда. Я с только что закончившейся пленарной сессии, хотел бы отметить такую вещь, сравнивая доклад президента Владимира Владимировича Путина год назад и нынче. Если прошлогодний был таким эмоциональным обращением к мировому сообществу, попыткой объяснить и как-то зафиксировать позиции глобальные, сегодня на редкость такой чисто хозяйственный доклад. Произошла локализация или национализация повестки, то есть разговор о цифрах, все происходит внутри, все сузилось. Вы как к этому относитесь? Это естественное развитие событий или это давление обстоятельств, того, что мы сейчас оказались в такой ограниченной изоляции или наши действия ограничены наружу, поэтому вся базовая повестка, по крайней мере, выступления президента сконцентрирована была только на... Алексей Улюкаев: Мне кажется, это у вас вкусовое какое-то ощущение. Для меня лично послание принципиальное было в конце, когда президент сказал, что те вызовы, с которыми мы сталкиваемся, их надо решать, и мы будем это делать через повышение степени свободы бизнеса, экономической свободы, и вот это самое главное — это снижение регуляторного пресса, это инвестиционный рост, который предполагает оценку инвестором той среды, в которую он собирается инвестировать, тех рисков, с которыми мы сталкиваемся, и это наше желание снизить эти риски для инвесторов. Сфера, которая вам прекрасно знакома, она на стыке, вы же все-таки были центральным банкиром — и сейчас в Министерстве экономике. Центральный банк продекларировал, тоже относительно недавно: цель — увеличить объем резервов до 500 млрд долларов. Сейчас или 350, или 360, то есть там довольно большой запас. В принципе, достижение этой цели вполне будет содействовать поддержанию нужного уровня инфляции. Означает ли это, что ЦБ отказывается от таргетированной инфляции в пользу увеличения золотовалютных резервов? Тут есть некоторый конфликт. Алексей Улюкаев: Я тоже вижу здесь противоречие. Исходя из того, что я знаю об инфляционном таргетировании — это четыре базовых элемента: соответствующая модель, моделирование, это свободное плавание национальной валюты, это трансимиссионный механизм от ключевой ставки к ставкам для конечных заемщиков и это диалог с общественностью, прозрачность намерений регулятора и понимание этих намерений бизнесом. С моей точки зрения, мы преуспели в небольшой части этих направлений. Мы не совсем готовы с точки зрения трансимиссионного механизма, с точки зрения диалога, не всегда рынок правильно понимает в последнее время регулятор. И с точки зрения свободного плавания, конечно же, постоянная интервенция ни в коем случае ему не способствует. Я ничуть не против тех решений, которые принимает Банк России. Там работают профессиональные ответственные люди, которые, наверное, принимают правильные решения. Просто тогда нужно объясниться с деловым сообществом и сказать, в чем состоят модификации инфляционного таргетирования. Не могу не спросить об актуальной сегодня теме — назовем это «проблема ЮКОСа»: череда арестов российского имущества, которая произошла в последние дни и часы, и я уже видел на лентах: агентства уже заявили, что вопрос выплаты по этим решениям вообще не рассматривается. Все-таки хотелось бы спросить: это серьезная позиция и она, вероятно, будет иметь серьезные последствия, судя по всему, должна иметь серьезные и экономические последствия. Так вот все-таки признаем ли мы юрисдикцию международных судов? Это не может не отразиться на бизнесе. Алексей Улюкаев: Мы признаем юрисдикцию международных судов, поэтому мы работаем с международным судом, поэтому мы подали апелляцию в международный суд и рассчитываем на объективное и всестороннее рассмотрение этой проблемы. А прибегать к действиям односторонним, не дожидаясь рассмотрения апелляции совершенно неправомерно, и приходит в полное противоречие системы международного судопроизводства. И, конечно же, эти действия не очень-то вписываются в Венскую конвенцию. Поэтому я считаю, что они глубоко неправовые и мы, безусловно, должны свою позицию правовым способом защищать. Я думаю, что вы, может быть, прикидывали сценарий. Выиграем — замечательно. Давайте в это верить. Но вдруг получится так, что решение... Алексей Улюкаев: Знаете, я бы не хотел вступать на скользкий путь спекуляций — что будет вдруг, что не будет. Мы отстаиваем эту позицию, и собираемся отстаивать и в дальнейшем. Понятно. Еще несколько соображений. В докладе Путина прозвучали идеи, которые уже звучали здесь на форуме, это очень такая серьезная регионализация управления экономическим развитием, очень много внимания было уделено регионам, и там тезис: допустим, администрация регионального развития, создание таких региональных офисов развития, которые бы улучшали управление, о чем говорил Греф, улучшали бы государственное управление, внедряли бы новые системы управления, контроля и так далее. Насколько это всерьез и насколько эта повестка деятельности правительства существенна? Мне кажется, это заявление о переносе центра стимулирования экономики в регионы и презентация рейтинга привлекательности регионов, которая состоялась здесь, говорит о том, что происходит какое-то изменение общей стратегии. Алексей Улюкаев: Я бы не сказал, что это изменение стратегии, но, действительно, подходы, наверное, меняются. Вот смотрите, как я понимаю, рейтинг регионов — это способ тиражировать лучшие практики. Посмотрите хотя бы на этом форуме или на другом, у нас примерно одна и та же обойма губернаторов передовых, да? Кочуя из форума на форум, они работают с инвесторами, они хорошо работают. Это и Калуга, Ульяновск, Тула, Татарстан, естественно. Но у нас 85 субъектов Федерации. Нам нужно, чтобы эти лучшие образцы, лучшие практики, управленческие технологии, работа с инвесторами и так далее, распространялось. В этом вижу смысл данного рейтинга. Что касается таких центров, это, действительно, нечто подобное тому, что существует на национальном уровне в ряде стран, специальные органы, которые содействуют проведению реформ, рационализации управления, более быстрому продвижению идей на практике. Есть такое предложение на федеральном уровне, вы знаете, Греф, действительно выступал с таким предложением о создании соответствующего центра. Но вот в выступлении президента прозвучала идея о том, что такого рода центры создать на уровне субъектов федерации. Мне кажется, что нормально. Но пока еще нет представления, что это будут за органы? Алексей Улюкаев: У меня нет, я не могу это прокомментировать. Будут ли у них какие-то полномочия или это будет совещательный какой-то орган? У нас очень многое зависит от того, насколько органы включены в структуру власти. Алексей Улюкаев: Конечно. Наверное, будет дискуссия некоторая, будут подготовлены соответствующие предложения, обсуждены, а потом будут внедряться. Мы затронули в данном случае уточнения или перераспределения некоторых полномочий, и есть еще один сюжет, связанный непосредственно с Министерством экономического развития. Я имею в виду предложение, которое в последние дни тоже обсуждается, о создании отдельного регулятора для госмонополий. Мы понимаем, что монополии существенным образом влияют и на инфляцию, вообще на бизнесактивность и так далее, и существует проект, который исходит от Министерства экономического развития, — создать орган, который бы взял на себя часть полномочий. Алексей Улюкаев: Нет проектов создавать орган и передавать ему часть полномочий. Органов у нас более чем достаточно. Просто должна быть матрица, которая позволяет им работать согласованно. У нас большой объем противоречий между Федеральной службой по тарифам и Федеральной антимонопольной службой. Мне кажется, что должен быть все-таки центр, который разрабатывает нормы, стандарты, правила, и есть органы, которые применяют эти нормы, стандарты и правила. А сейчас разве не так? Алексей Улюкаев: А сейчас не так. И мне хотелось бы, откровенно говоря, видеть большую роль Министерства экономического развития в этом процессе. Или это может быть комиссионное решение, соответствующая комиссия правительства РФ, но должна быть площадка, на которой мы работаем единый стандарт, единые подходы к регулированию антимонопольной деятельности и поддержке. То есть реконструкции в правительстве не предлагается? Алексей Улюкаев: Нет. Допустим, ликвидировать или соединить Федеральную службу по тарифам то ли с ФАС, то ли с МЭР? Никаких тектонических сдвигов в конструкции правительства не предлагается? Алексей Улюкаев: Мы не предлагаем ничего подобного. Не могу не спросить про вопрос, который интересует самую широкую публику. Валютная политика, валютное состояние, баланс валюты — что у нас по вашим ощущениям происходит? Есть вообще представление о том, что мы где-то немножко успокоились, плюс-минус небольшой в наших представлениях стоимости доллара по отношению к рублю, стоимости евро. Как ваши ощущения? Довольно забавная ситуация, когда бизнес просит власти помочь ослабить рубль в какой-то момент, это совершенно немыслимая история. Алексей Улюкаев: Почему? Она мыслимая, нас постоянно об этом просили и просят. Я помню, у нас были горячие дискуссии с Олегом Владимировичем Дерипаской, который говорил: ну, что это вы укрепляете рубль, а надо его ослаблять. Да? Значит, бизнес хотел бы сократить издержки, и самый простой способ, когда кто-то за него сократит издержки. Правда? Ну, за чей-то счет. Алексей Улюкаев: Вот. Это понятное желание бизнеса. Другое дело, что мы все-таки должны работать в фундаментальных обстоятельствах. Фундаментальные обстоятельства — это динамика цен национальных активов, состояние платежного баланса. Я считаю, что нынешнее состояние и прогноз ближайшего состояния платежного баланса, и текущего счета, и капитального счета таков, что постараются сказать, что нынешний путь — это более-менее равновесный, более менее найден новый баланс. И мне кажется, надо ценить такую ситуацию, и не пытаться ее искусственно как-то взорвать, изменить. |
Алексей Улюкаев: «Резервные фонды позволяют нам исполнять бюджет 2015 года при любой цене на нефть»
Улюкаев: возможное понижение рейтинга России агентством S&P вызовет отток капитала примерно в 20 млрд
Алексей Улюкаев: потолок роста российской экономики в ближайшие годы — 2-2,5%
