Эксклюзивное интервью Business FM президента-председателя правления Банка Москвы Михаила Кузовлева — о валюте, метлах и кредитах  Председатель правления Банка Москвы Михаил Кузовлев. Фото: ТАСС В падении курса рубля сегодня винят спекулянтов. О поиске игроков с валютой накануне заявил Центральный банк. В качестве подозреваемых были названы крупные российские банки и корпорации. Так ли это? В интервью Business FM президент-председатель правления Банка Москвы Михаил Кузовлев поделился своим мнением относительно падения курса рубля — кто на этом зарабатывает и как с этим бороться. Также Михаил Кузовлев рассказал, почему зимой в велопрокате банка появились метлы и что изменилось в сфере ЖКХ после очередной реформы. Все ищут спекулянтов, которые загоняют курс рубля вниз. В этой связи я процитирую экономиста Сергея Глазьева, который в интервью нам напомнил такую вещь: Геращенко в 1998 году после девальвации для банков зафиксировал валютную позицию, то есть если на собственном балансе банка было столько-то валюты в начале дня, то, чтобы было ровно столько же валюты вечером. То есть если в интересах клиентов он покупал на бирже валюту и им же перепродавал — это пожалуйста. А если осталось лишнее, то немедленно сразу продать. Вот и вся борьба со спекуляциями. Как вы думаете, это был бы работающий рецепт? Михаил Кузовлев:Такого рода ограничения у банков существуют и сейчас — у нас есть лимит валютной позиции. Можно ее еще больше ужесточить. Он говорил не о лимите, а именно о фиксации. Банкир должен думать, что, если он может на этом заработать, он обязан заработать. Михаил Кузовлев: Я не помню того механизма, как он конкретно работал. Например, в кризис 2008 года Центральный банк вводил ограничения на количество валютных активов. То есть такого рода ограничения возможны, и, если бы они вводились, я бы не делал из этого трагедию. Но если мы посмотрим на то, что происходит на рынке — на рынке отсутствуют маркетмейкеры. Обычно есть межбанковский рынок, где происходит большинство сделок, он является основным рынком. Сегодня практически все валютно-обменные операции ушли на биржу. То есть это рынок не банков, а рынок клиентов? Михаил Кузовлев:Банки могут и сами, безусловно, но в основном по заказу клиентов совершают все свои операции. Мне кажется, там, где есть свободно конвертируемая валюта, а рубль таковой является, всегда есть желание на этом заработать. Но это не основной бизнес банков, поэтому банков, по крайней мере, крупных, в числе спекулянтов искать не имеет смысла — мы на другом зарабатываем. Что значит, искать или не искать? Если банкир прекрасно понимает, основываясь на техническом анализе, фундаментальном, на чутье, что в ближайшие два-три дня курс национальной валюты упадет, он просто как добросовестный банкир обязан все возможные способы использовать для того, чтобы банк на этом заработал, а не потерял, потому что альтернатива — это потерять. Михаил Кузовлев: Есть другая альтернатива — не брать риск. У нас есть свои ограничения, которые нам Центральный банк устанавливает в качестве лимита открытой валютной позиции. Наверное, есть какие-то недобросовестные участники, которые через систему, когда они предоставляют своим клиентам кредиты, те закупают валюту. Мы у себя, например, всплеск покупок клиентов, имеется в виду физических лиц, видели где-то в пределе 36-40, а сказать, что сейчас клиенты увеличили закупки или конвертации своих депозитов... Вы про население говорите. Но есть другие клиенты. Например, корпорации, а у корпораций, как мы знаем, есть долги перед западными контрагентами, причем в валюте, и невозможность рефинансировать этот долг сейчас на Западе, то есть они просто вынуждены. Вот они, наверняка, приходят все больше и больше, и их объем может быть гораздо больше, чем покупка населением. Михаил Кузовлев:Это тоже один из факторов давления на национальную валюту, потому что они вынуждены приобретать на внутреннем рынке иностранную валюту с тем, чтобы рассчитываться с банками. Население купило валюту на уровне от 36 до 40 большую часть. А корпоративный сектор увеличивает свои покупки по уже этому курсу? Михаил Кузовлев:Я на своем примере сказать не могу, потому что у Банка Москва не больше 15% активов валютных. У нас в основном все кредиты всегда были рублевые, потому что это работа с городом и муниципальным хозяйством, а там рублевая выручка. Глава Сбера Герман Греф говорил так же, как и вы, и все банкиры, что на самом деле не банки спекулируют. Он говорил, что экспортеры придерживают валютную выручку, пока все нестабильно, правда, они вынуждены будут потом продавать, потому что будут платежи. А другие, которым надо долги отдавать, будут еще больше покупать, пока есть такая волатильность, и в любую сторону все может двигаться, плюс фактор цены на нефть. Михаил Кузовлев:Мы смотрим по оценкам наших аналитиков. Мы видели рынок где-то на уровне 45-49. В принципе, эти разницы в прогнозах аналитиков и того, что есть сейчас, это та волатильность, которая просто вызвана теми внешними факторами. Экспортеры не продают, а должники в валюте покупают — например, такое сочетание факторов. Михаил Кузовлев: Много же внешних факторов. Экспортеры не продают, а должники хотят купить, потому что, условно говоря, Меркель сказала, что будут дополнительные санкции против России, и у всех в умах начинается кошмар. Ничего не поделаешь, это проходит рано или поздно. Самое главное, посмотреть, может быть, не так сильно, но тот же евро тоже упал по отношению к доллару, но никто же в обменные пункты в очереди не стоит. Там, конечно, соотношение другое. Михаил Кузовлев:15% тоже для свободной Европы-то. Я вижу в качестве тех факторов, которые могут помочь в развитии, госзаказ, который в последнее время достаточно сильно увеличивается. Этот термин «проектное финансирование» запускается, то есть банк финансирует некий производственный проект, и тогда он представляет в Центральный банк документ, чтобы ставка была снижена. Это может получить массовое развитие? Михаил Кузовлев:У нас есть уже действующий инструмент рефинансирования, когда банки приносят в Центральный банк свой кредитный портфель и получают против него денежные средства. У нас есть опыт 2008-2009 года — беззалоговые аукционы. Но это не сильно влияет на ставку для конечного потребителя кредита. Нужно дотирование ставки или какая-то специальная ставка. Михаил Кузовлев: Когда ставка высока, безусловно, следующий инструмент — это уже государственная политика, субсидирование ставки по определенным направлениям. Значит, пока это все в будущем, и реального механизма на данный момент нет. Пока все в неопределенности будут находиться, как им финансировать свою деятельность, когда одних кредитов нет, а другие слишком дороги? Михаил Кузовлев:Что я знаю из обсуждения с бизнес-общественностью, правительство нащупывает определенные механизмы. Министерство промышленности делает фонд, пока не большой по размерам, который будет заниматься субсидированием. У нас созданы агентства кредитных гарантий, а гарантия тоже снижает стоимость кредита. Я думаю, все эти инструменты существуют, их просто нужно сейчас более эффективно применять. Вы спокойно смотрите на происходящее. Михаил Кузовлев:Я думаю, для российской банковской системы и для российского бизнеса кризис — это уже обыденное состояние. Вспомните, сколько их было. Этим летом в Москве появились велостоянки, как в Париже и других цивилизованных городах. На них было написано «Банк Москвы». Прекрасный проект со всех точек зрения. Зачем Банк Москвы это делал? И чем это закончилось? Михаил Кузовлев: Проекту уже три года. В этом году не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге. Предлагаем то же самое делать в других крупных городах. Банк муниципальный, он понимает, что в каждом городе, особенно в крупном миллионнике, большая агломерация, где вопрос пробок насущный, не только в Москве. А коммерческая составляющая в этом есть? Или это рекламная акция? Михаил Кузовлев: Начиналась она как трендсеттер. Изначально это была форма утилизации рекламного бюджета. В этом году в Москве мы это сделали уже вместе со Сберегательным банком, поэтому там два участника процесса и, плюс, частичное финансирование со стороны города, поэтому сегодня вышли уже более или менее на безубыточность. Велосипеды ваши? Что делают зимой с велосипедами? Михаил Кузовлев: Зимой они стоят на складе, хотя наши специалисты думают, что делать с велосипедами зимой, потому что в зимних странах на велосипедах зимой ездят, просто делают более широкие шины. Но тут все-таки больше вопрос велосипедной инфраструктуры, наличие велодорожек. Бывает и на тракторе не проедешь. И что с этими парковочками происходит? Михаил Кузовлев: Парковочки стоят. Мы весело разместили на их месте метлы. Можно взять напрокат и полетать на метле? Михаил Кузовлев: Это тоже хороший вид транспорта, когда летаешь на метле. К сожалению, пока они просто стоят в качестве образцов, чтобы граждане понимали, что есть Банк Москвы, метлы, ЖКХ, муниципальное хозяйство — как-то ассоциируется. Может быть, каждый возьмет метлу и сделает город чуть чище. Многие метлы разобрали. В любом случае метлы — на благо города, так что, если даже разберут, будем рады. Банк Москвы изначально был городским банком. Сейчас он не принадлежит городу. А все эти функции, которые прежде выполнял банк, за ним остались? Они накладны для банка? Или они наоборот прибыльные, и это прекрасный рынок? Михаил Кузовлев: Банк до сих пор глубоко интегрирован в жизнь города. Есть разные проекты. Я говорю с точки зрения инвестора или финансового агента, которым является банк. У нас приняты все основные законы, связанные с тем, чтобы были тарифы, в том числе тарифы на ЖКХ, которые должны быть долгосрочными. Вроде бы, хорошо. С другой стороны, в этом году только один долгосрочный тариф принят, по-моему, в Карелии тариф на воду. Другие регионы пока такие долгосрочные тарифы не приняли. С другой стороны, при наличии долгосрочного тарифа ты понимаешь, что ты можешь рассчитать финансовую модель любого предприятия, которое находится в сфере ЖКХ, потому что ты понимаешь, сколько оно будет брать с населения, как будет идти денежный поток, сможет ли оно окупить свои инвестиции. С другой стороны, есть глобальная проблема непрозрачности платежей, например, в Москве есть система сбора коммунальных платежей, которая основывается на расчетных центрах, расчетные центры основываются на финансовом агенте — банке, который отвечает за безопасность денежных средств. И то, что у нас сейчас происходит по всей стране, когда у нас правят в ЖКХ управляющие компании, что, вроде бы, хорошо — рыночный подход, каждый может стать управляющей компанией, с другой стороны, плохо, потому что те, кто у нас моют окна, пропускают через себя платежи, допустим, газовикам, газовикам эти деньги не доходят, и ничего хорошего не получается. Банкротятся, открывают новую компанию, снова моют окна, снова деньги не доходят, допустим, энергетикам. Это, безусловно, является тромбом, который надо решать через систему разделения платежей, которые есть в Москве. Если такую систему сделать федерально, получится необходимый набор: с одной стороны, тариф, с другой стороны, гарантия, что, если управляющая компания, обслуживающая конкретный дом, помыла тебе окна и поставила тебе услуги, тепло, свет, то за окна она получила свои два рубля, газовик получил за газ, энергетик получил за свет. И тот денежный поток, который видел банкир, который финансировал того, кто, допустим, делал модернизацию в котельной, переводил ее на новое оборудование, действительно подтвердился. Главный вопрос как раз не в текущей эксплуатации, а инфраструктуры, потому что она всегда требует обновления. Михаил Кузовлев: Сумасшедшие деньги. По подсчетам экспертов, ЖКХ требует инвестиций порядка 9 трлн рублей. Когда мечтали о том, что в этой сфере начнет работать частный сектор, конечно, имелось в виду, что появится некая конкуренция. Сейчас, мне кажется, она есть только на уровне выполнения подрядных работ, а все остальное так или иначе монополизировано. Мы куда-то движемся? Или эта монопольная структура, в которой не только платежи непрозрачны, но и система затрат тоже не очень понятна? Михаил Кузовлев: Если у вас установлен тариф, то вы можете посчитать, сколько вы можете потратить на то, чтобы купить новый котел для котельной, чтобы он за меньшие деньги грел. Или переложить эти расходы на государство, предъявив, что дешевле невозможно? Михаил Кузовлев: У нас всего два плательщика: либо государство, либо мы с вами. В любом случае, мы с вами, потому что государство платит из наших денег. Тут уж можно по-разному это представлять, но я бы сказал, что на самом деле конкуренция в сфере ЖКХ появилась. Мы видим у себя проекты, связанные и с энергосбережением. Например, мы в Туле финансировали проект — заменили систему освещения города на более эффективную. Там финансовая модель подтверждает, что за счет экономии электроэнергии они укладываются в тарифы и получают обратно деньги, которые проинвестировали. Хотя бы конкуренция в подрядных работах. Михаил Кузовлев: Это не подрядные работы. Важен тариф долгосрочный, потому что, если вы посмотрите на тарифы капитального ремонта домов или тарифы на водоснабжение, у нас по регионам более или менее одинаковым, в одном регионе я видел 45 рублей за воду, в другом — 12, а они соседи и по климатическим условиям одинаковы. Почему? Первый ответ, который приходит в голову, это уровень дотаций из местного бюджета. Как известно, в Московской области коммунальные платежи выше, чем в Москве, потому что Москва доплачивает больше. Не потому что в Москве все настолько эффективнее, а просто бюджет пока позволяет. Михаил Кузовлев: У нас есть законодательство о тарифе, он должен стать рыночным. И дальше уже кто хочет, тот пусть субсидирует. Очень острая тема для всех. Мы к вам уже обращаемся не просто как к банкиру, а именно к главе Банка Москвы. Я знаю, что вы финансируете капитальный ремонт. Сейчас во всей стране, в Москве в частности, обсуждается отдельный тариф на жильцов, и, может быть, он будет довольно высоким, который будет с каждого метра взиматься на капитальный ремонт, на износ здания. Что вы наблюдаете в этом процессе? Как будет финансироваться этот процесс? Износ пока накапливается, динамика пока не в ту сторону. Михаил Кузовлев: Тут та же самая проблема: в разных регионах, где более или менее одинаковый износ, тариф на капремонт разный. Каждая администрация принимает решение, исходя из своего подхода. Кто-то более рыночен. Это значит более высокий тариф? Михаил Кузовлев: Да. Или можно сказать, что не более рыночен, а у него меньше бюджет? Михаил Кузовлев: Более высокий тариф — менее рыночен? Тут же подход важен. На мой взгляд, правильнее применять более реальный тариф. В сфере капитального ремонта роль банка какова? Михаил Кузовлев: Тот закон, который есть, подразумевает, что граждане ежемесячно платят определенный платеж, поэтому роль банка в нескольких ипостасях. Во-первых, есть банки, которые обслуживают регионального оператора, и сейчас есть набор конкурсов, которые проходят в разных регионах. Мы победили в шести конкурсах. Наша роль — собирать платежи. Наша технология — для того, чтобы гражданину приходил платеж, он приходил в банк, и дальше платеж расщеплялся и доходил до регионального оператора, или в том случае, если товарищество собственников жилья предпочитает иметь свой собственный счет, заведение специального счета, и там точно так же эти платежи расщепляются от каждого гражданина, приходят туда, и дальше идет система контроля, которую мы ставим ТСЖ. Они смотрят, как их деньги они дальше будут тратить путем найма отдельного подрядчика. И вторая ипостась в том, кто будет данный процесс кредитовать, потому что некоторые товарищества собственников жилья захотят более быстро себе заменить какие-то инфраструктурные вещи в доме и могут себе это позволить. Поэтому у нас на этот счет есть несколько кредитных продуктов. Для банка две функции: он собирает платежи и кредитует. Какая ставка в этих кредитных продуктах? Михаил Кузовлев: К сожалению, сейчас ставки двузначные. Вы бы посоветовали под такие ставки кредитоваться на капитальный ремонт? Михаил Кузовлев: Это зависит от состояния, в котором находится дом, какой состав собственников жилья, что они могут себе позволить. На платежной дисциплине заемщиков среди населения события последних месяцев как-то отразились? Или по-прежнему население остается надежным плательщиком? Михаил Кузовлев: Население всегда остается надежным плательщиком. Есть просто разные структуры кредитов населения. Может быть ситуация, когда люди теряют работу, особенно валютная ипотека — вообще беда страшная. Михаил Кузовлев: В части потребительского кредита достаточно большое количество заемщиков перекредитовано по несколько раз в разных банках. Мы видим в части потребительского кредитования рост резервов, которые превышают бизнес-планы. В части ипотеки мы пока спокойны. В отношении валютной ипотеки Банку Москвы досталась из прошлого экзотическая ипотека в иенах и швейцарских франках. Я считаю, что надо кредитовать ипотеку в национальной валюте. Сейчас все это поняли, потому что такой шок пережили. Не так уж много людей валютную ипотеку взяли, но число значительное, и это реально остается проблемой. Сейчас уже нужно искать выход, потому что люди не смогут выплачивать по курсу, который оказался уже почти в два раза выше. Михаил Кузовлев: В части того, что у нас было по тому наследству, что нам досталось в иенах, мы провели реструктуризацию. Как картина с заемщиками выглядит? Михаил Кузовлев: Мы в основном кредитуем только в рубле. У нас остались только остатки. Мы всегда говорили о том, что ипотеку надо делать рублевую, потому что граждане зарабатывают в рублях. |
Председателем Общественной палаты столицы стал глава «Банка Москвы»
