Опасный диагноз

Нынешние правительственные настроения схожи с теми, что царили во властных коридорах накануне дефолта-98. Тогда у главы кабинета министров Сергея Кириенко земля горела под ногами, но он продолжал увлеченно рассуждать о прелестях иностранных инвестиций. Впрочем, оставим сравнительное препарирование закулисной провластной «движухи» всезнающим политологам, возьмем на себя смелость доказать никудышность представленных на минувшем правительственном заседании мероприятий по выправлению курса российской нефтегазовой посудины, дрейфующей к кризисным рифам.

Приговор очередным бесполезным инициативам вынес в начале презентации очередного антикризисного плана сам автор — министр экономического развития Алексей Улюкаев: «Я не буду говорить о традиционно упоминаемых мерах, связанных с низким качеством структур и институтов российской экономики, — мы все о них знаем».

В том-то и закавыка, что развиваться нашему хозяйству не дают как раз те самые «структуры и институты». Естественные монополисты, убивающие экономику тарифами, сырьевые компании, выкачивающие из бюджета НДС за экспорт принадлежащих всем природных ресурсов, инфраструктурные стервятники, ворующие без оглядки, потому как делятся. А еще административный беспредел, выборочное налогообложение, продажная судебная система, бездарное региональное управление. Сколько можно делать вид, будто в российской экономике нет ни серого сектора с его обналом, ни деловой коррупции, ни формализованного или незаконного мошенничества (от навешивания на китайскую продукцию этикеток «Сделано в России» до прямого бюджетного воровства).

Наша экономика в первую голову держится на сырье и продуктах его первичной переработки, а потому странно слышать о развитии малого и среднего бизнеса как о первоочередной мере по выходу из кризиса. И как прикажете понимать главного правительственного экономиста, глубокомысленно изрекшего, что малый и средний бизнес «имеет огромную не только экономическую, но и социальную нагрузку»? Если уж кто и «имеет» (правильнее было бы «несет») огромную экономическую и социальную нагрузку, так это казна, более половины доходов которой приходится на сырьевой экспорт.

Но хватит придираться. В части поддержки малого и среднего бизнеса Улюкаев предложил рефинансировать выдаваемые кредиты деньгами Банка России и Фонда национального благосостояния (ФНБ), продлить страховые льготы малому бизнесу и в который раз задуматься над созданием «механизмов расширения доступа субъектов малого и среднего бизнеса к закупкам компаний с государственным участием».

Улюкаев не может не понимать, что цели у государства и бизнеса кардинально отличные. Государство среди прочего заинтересовано в пополнении бюджета, предприниматели — в обогащении «здесь и сейчас» любыми формально законными способами. После выступления Улюкаева коммерсанты и банкиры пребывали в приподнятом настроении — скоро кредиты будут рефинансироваться без оглядки на возвратность. В переводе на русский: если что — спишут.

Льготы по социальному страхованию распространяются, как известно, лишь на производственные и социально ориентированные малые предприятия. Сколько их, «счастливчиков»? 5%? 10%? И кто-нибудь считал, какова доля страховых взносов в себестоимости избранных «малышей»? Может, им льготы без надобности, а может, государству выгоднее компенсировать все страховые отчисления.

О расширении доступа малого бизнеса к госзакупкам говорится минимум лет десять. Все эти годы мы только и делаем, что «расширяем». Правда, без особого эффекта.

Об инвестиционном темпераменте предпринимателей в правительстве уже забыли. Видимо, бизнес смог дать понять бюрократам, что он быстрее выведет все свободные деньги за границу (увеличив тот самый «отток капитала»), чем будет вкладываться на Родине. Поэтому предложения свелись в основном к «использованию ресурсов Фонда национального благосостояния, а также средств пенсионных накоплений... на цели реализации крупных инфраструктурных проектов» и к налоговым льготам для граждан «при инвестировании на длительный срок, больше трех лет, в ценные бумаги».

ФНБ у нас не резиновый, на 1 июля этого года денег в нем было 2,8 трлн рублей — на всех точно не хватит. Понятно, что средства и ФНБ, и пенсионных накоплений будут отданы менеджменту тех самых госкомпаний (для последующего освоения через «крупные инфраструктурные проекты»), что в правительстве считаются главными душителями конкуренции. И где, интересно, Улюкаев нашел безумцев, готовых вкладывать сбережения на срок «больше трех лет» в рублевые ценные бумаги, да еще в условиях девальвации и падающего фондового рынка? Или чиновники думают, будто у народа память отшибло начисто и печальный конец истории с ПИФами или «народными» IPO все забыли?

Здесь же нужно прояснить ситуацию с иностранными инвестициями. Даже если деньги из-за бугра не спекулятивные, а «реальные», их приход в перспективе означает частичную потерю для российских производителей одного из самых ценных ресурсов любой страны — внутреннего рынка. Следующее: когда-нибудь объем выводимых иностранцами средств (через прибыль или возврат инвестиций) превысит размеры самих инвестиций, дальше пойдет уже чистый отток капитала. И наконец, специально для апологетов иностранных технологий и прочих инновационных прорывов: где вы видели, чтобы западники передавали на развивающиеся рынки новейшие разработки? Скорее они будут вычерпывать остающийся маркетинговый потенциал текущей продукции, чем подвергать риску интеллектуального воровства свежие решения.

Улюкаев не был бы Улюкаевым (бывшим первым зампредом ЦБ), если бы не уделил основное внимание облегчению тяжкой доли «родного» банковского сектора. Здесь вам и снижение банковских издержек, в том числе через «изменение требований к офисам, их организации и обеспечению», и уменьшение (по-улюкаевски — «дифференциация») взносов в фонд страхования вкладов, и расширение кредитования за счет «невостребованных средств федерального бюджета».

Тут самое время еще раз определиться с истинными целями правительства. Если задачей «номер раз» является продление бюрократического угасания, то улюкаевские предложения будут в самый раз, поскольку позволят на короткое время «поправиться» и даже пустить пыль в глаза людям и президенту. Если же цель — финансово-экономическое оздоровление нашего хозяйства, то чиновникам такого ранга не мешало бы знать о губительных последствиях кредитных экспансий, приведших и к Великой депрессии, и к нынешнему глобальному кризису.

Банкирам при Улюкаеве жить будет легче, это бесспорно. Экономика же за счет искусственного всплеска финансовой активности еще более усугубит свое положение: усилится отток капитала, развернутся «ошибочные» инвестиции, воспрянет пузырек на фондовом рынке, скакнут цены на жилье и, конечно, возрастет инфляция.

Крайним по части роста цен окажется ЦБ, ему и сейчас-то тяжеловато доказывать, будто главной причиной инфляции является все что угодно, только не тарифная политика государства. Интересно, что ЦБ будет говорить осенью, когда июльский рост тарифов (москвичи почувствуют «тарифные» прелести во второй половине сентября) в очередной раз станет фактором инфляционного ускорения.

Наивно ожидать, что при расширении кредитного предложения такими же темпами возрастет потребительская товарная масса, тем более что основная часть кредитов достанется все тем же сырьевикам-металлургам. В экономической теории считается, что бороться с инфляцией следует прежде всего ростом ставки рефинансирования, неблагоприятными последствиями которого становятся увеличение процентов по кредитам и снижение эффективности производства. Ну и как ЦБ будет повышать эту злосчастную ставку, когда задача ровно противоположная? И не превратится ли Центробанк из кредитора и регулятора в спонсора экономического роста?

Улучшение делового климата — направление, зависящее от «качества структур и институтов», но о них, как сказал Улюкаев, «мы говорить не будем». В сухом остатке — «дальнейшая работа по «дорожным картам» Национальной предпринимательской инициативы» («дорожные карты» — это наглядные, часто графические планы развития определенного объекта) и «обеспечение дополнительных мер» по деофшоризации через «повышение прозрачности деятельности российского бизнеса».

С «картами» все понятно: беззубое российское правительство в качестве одного из мероприятий по реанимации российской экономики предлагает продолжить рисование черточек, кружочков и крестиков. С «дополнительными» мерами по деофшоризации ясность не менее отчетливая: глупо требовать от российского бизнеса отказаться от офшорных схем, когда практически все крупнейшие активы страны, формально и неформально контролируемые властью, оформлены на «налоговые гавани».

Этот раздел, состоящий аж из двух лексических предложений, правильнее было бы назвать «АнтиВТО». Занятно через год после вступления в ВТО узнать, что правительство, оказывается, все еще «мониторирует» программу действий в новых внешнеэкономических условиях, а также «думает» (по смыслу — надеется), что план будет «способен внести существенный вклад в обеспечение приемлемых условий для активизации бизнеса».

Вместо вывода: очередные правительственные «хотелки» по факту означают, что никакой продуманной стратегии у нынешнего кабинета нет. Хотя что может быть проще — начать с того, что осудить Сердюкова, Васильеву и других одиозных коррупционеров, заставить силовиков не мешать людям работать, ликвидировать обнальные конторы, заморозить тарифы и навесить на региональных князьков персональную ответственность за инвестиционное развитие территорий.

У импотентов и пародистов общее жизненное кредо — имитация.