Нефтяное проклятие России

Статьи в духе «Несколько мифов о ...» очень популярны, хорошо известны и ошибки авторов. Как правило, автор придумывает несуществующие мифы, которые хочет опровергнуть. Часто он утверждает, что существующие мифы берутся из ниоткуда и не основаны ни на чем, или старается опровергнуть непроверяемые мифы.

Постараюсь воздержаться от этих ошибок, предложив вниманию читателя пять утверждений. Они очень просты и на первый взгляд очевидны, но вызывают мощную полемику экспертов по рынку нефти уже не первое десятилетие:

1. Цену нефти давно определяют финансовые спекулянты.

2. ОПЕК управляет рынком нефти.

3. Вот-вот появится доступная высокотехнологичная альтернатива традиционному нефтяному топливу.

4. Нефти осталось на 20 (30, 40, 50) лет.

5. Россия — нефтяная экономика, вроде Саудовской Аравии или Нигерии, и доходы от нефти обеспечат будущее развитие экономики России.

В 2011 г. Б. Обама поддержал инициативу Конгресса США по расширению полномочий Комиссии по контролю за торговлей фьючерсами (CFTC) США. Краткое содержание инициативы: CFTC сможет ограничивать биржевые торги в случае появления признаков спекуляции.

Это наиболее свежий миф: еще 10 лет назад объем биржевой торговли фьючерсами (контрактами на будущую поставку с фиксированной сегодня ценой) в США не превышал 50% мирового производства, тогда как сегодня он превышает 200% мирового производства.

С развитием рынка фьючерсов в 1990-е нефть, как и многие другие товары, стала интересна не только как производственный актив, но и как актив финансовый. Сегодня на американских биржах, по данным CFTC, 37% объема фьючерсов заключаются трейдерами, не занимающимися добычей или переработкой нефти — в частности, банками. По большей части таких контрактов нефть не поставляется — проигравший просто выплачивает денежный эквивалент изменения стоимости поставки. Инвестиционные банки и трейдеры контролируют рынок, и гегемония ОПЕК в прошлом? Это было бы слишком просто.

Увы, очевидный вывод, что большая часть рынка нефти контролируется спекулянтами, на поверку оказывается не столь очевидным. Дело в том, что банки в подобных сделках часто выступают представителями нефтяных компаний и даже правительств стран — экспортеров нефти (а в случае Саудовской Аравии, например, представителей правящего дома). Эти данные конфиденциальны, и другие трейдеры могут легко опознать банк-спекулянт, но в чьих интересах он действует — понять вряд ли удастся.

Итак, власть финансовых спекулянтов над рынком нефти сильно преувеличена, так как невозможно разделить действия спекулянтов, нефтяных компаний и потребителей нефти.

Конечно, роль финансового рынка в обеспечении торговли нефти сильно выросла, и это было полезно для самого рынка нефти. Продажа фьючерсов и опционов защищает нефтяные компании от возможного падения цен на нефть, а покупка фьючерсов и опционов, соответственно, защищает их клиентов от возможного роста цен на нефть. Известен прецедент страхования целого бюджета страны подобным образом. В 2008 и 2009 гг. правительство Мексики застраховало в банке Goldman Sachs риск падения цены нефти ниже 70 долл./барр. в 2009 г. и 57 долл./барр. в 2010 г. на объем чистого экспорта нефти и нефтепродуктов страны. В 2009 г. бюджет Мексики получил более 5 млрд долл. прибыли. К сожалению, объем экспорта нефти России превышает мексиканский в десять раз, поэтому подобный опцион нашей стране обойдется существенно дороже.

На экономическом форуме в Санкт-Петербурге в 2012 г. представители крупнейших нефтяных компаний согласились с тем, что сегодня комфортный уровень цены на нефть составляет 80—90 долл./барр. В отчете ОПЕК 2012 г. также прогнозируется среднесрочный уровень цен не выше 100—110 долл./барр.

Действительно, значительную часть мирового производства (42%) и мировой торговли нефтью (31%) контролирует нефтяной картель ОПЕК, страны-члены которого производят нефть в пределах квот. Саудовская Аравия, крупнейший производитель картеля (13% мирового производства), выполняет и балансовую роль, сокращая свое производство в случае превышения квоты другими участниками. В прошлом ОПЕК дважды (в 1973 и 1981 гг., 13% и 17% мирового производства соответственно) вызывала крупные нефтяные кризисы, сокращая предложение.

В 2000-е доля ОПЕК в мировом производстве выросла как раз до уровня перед кризисом. Вместе с тем рост производства не вызвал сокращения цены на нефть. Вероятно, дело в изменившейся структуре спроса.

Крупнейшие покупатели нефти на мировом рынке — США и другие развитые экономики. Страны ОЭСР потребляют 52% всей производимой в мире нефти, производя только 22%. Однако потребление в этих странах стагнирует или сокращается из-за роста энергоэффективности и невысоких темпов экономического роста. Вместе с тем потребление нефти в этих странах в основном происходит за счет моторного топлива и медленно меняется в ответ на изменения цены.

На втором месте в мире — Китай, потребляющий 11% мирового производства и обеспечивающий себя лишь на половину этого объема. Именно прирост спроса в Китае (почти на 7% в год с 2000 г.) формирует большую часть прироста мирового спроса и, соответственно, будет формировать изменение цены в среднесрочной перспективе. Для сравнения: ОПЕК с 2000 г. в среднем увеличивала производство на 1,6% в год.

Скорость роста потребления нефти Китаем существенно более эластична по цене, так как нефть используется не только для моторного топлива, но и для нужд промышленности. В частности, скачки спроса (более 10% в год) наблюдались перед очень быстрым ростом цен в 2003—2004 гг. и на восстановлении после кризиса в 2010 году.

В последние десятилетия, чтобы улучшить имидж, картель много раз заявлял о своей стабилизирующей роли для рынка. Но способна ли ОПЕК остановить падение цен, не шокируя рынок? В конце 2008 г. и в 2009 г. картель дважды довольно существенно сокращал квоты, чтобы остановить падение цены нефти; эффект этих действий на рынок нефти был заметен лишь несколько дней.

Государства-потребители вообще не способны влиять на цену нефти в краткосрочной перспективе. В июне 2011 г. на очередном пике цен на нефть Международное энергетическое агентство (МЭА) объявило о продаже своего резерва нефти объемом 60 млн барр. Объем резервов МЭА — крупнейшей нефтяной организации — составлял 70% дневной нормы потребления нефти в мире! Неудивительно, что эти «интервенции» не были замечены рынком.

Может ли ОПЕК сегодня вызвать кризис, подобный тем, что были в 1973-м или 1981-м? Вероятно, может, но не хочет. В частности, потому что энергоемкость ВВП развитых стран в 1980-е кратно снизилась как раз из-за нефтяных шоков со стороны ОПЕК. Кроме того, появление доступных источников топлива, альтернативных традиционной нефти, и рост энергоэффективности как раз зависит от среднесрочного уровня цен на нефть, и превышение «комфортного» для ОПЕК уровня в 100 долл./барр. существенно увеличивает эти риски.

Итак, ни ОПЕК, ни другие государства не могут серьезно снизить цену нефти. При этом дальнейшее повышение цен невыгодно ОПЕК.

Прогнозы ЕС предполагают долю в 10% биоэтанола в моторном топливе к 2020 г. США приняли стратегию о сокращении производства бензина на 20% к 2017 г. за счет биотоплива.

В отличие от газа и угля основное направление использования нефти — моторное топливо. Соответственно, возможные альтернативы традиционной нефти можно разделить на две группы: нефть из нетрадиционных источников и нетрадиционные источники моторного топлива.

Большая часть нефти выкачивается из традиционных месторождений, обычно пробуренных вниз на глубину 1,5—3 км до нефтяного горизонта — они знакомы нам в основном по картинкам с «нефтяными вышками» до горизонта.

Нефть из нетрадиционных источников добывается иначе, конкретная технология добычи определяется источником, но почти всегда это большие энергозатраты и капитальные затраты по сравнению с традиционными источниками. Сверхтяжелой нефти (Венесуэла) необходима высокая температура, при которой нефть становится достаточно жидкой для добычи. А для добычи нефти из битуминозных песков (Канада, Венесуэла) необходимо еще и значительное количество пресной воды. Кроме того, некоторые технологии создают большие экологические риски, особенно в части отравления водоносных слоев. В наибольшей степени это относится к отдельным технологиям добычи сланцевой нефти, которой прочат большое будущее вслед за сланцевым газом.

Наиболее известный пример нетрадиционных источников топлива — биотопливо. Технология его производства связана с переработкой отдельных видов зерновых с целью получения топливного этанола (спирта) или масличных — с целью получения дизельного топлива. В 2005—2007 гг. в развитых странах было запущено несколько государственных программ по поддержке производства биотоплива, в США даже была поставлена цель довести долю биотоплива в используемом топливе до 25% к 2020 г.

Однако при попытках развернуть производство выяснилось, что существующие технологии производства требуют слишком много зерновых, и засевание земли «топливными» культурами в прямом смысле отнимает место у пищевых и особенно кормовых культур.

Сейчас в разработке находятся новые технологии производства биотоплива из древесной целлюлозы и из водорослей, а также выведение специфически «топливных» культур (ятрофа), которые позволят смягчить или устранить конкуренцию за земельные ресурсы и снизить высокие издержки производства, характерные для существующих технологий производства биотоплива.

Существует ряд технологий, позволяющих превратить другие энергетические углеводороды — газ и уголь — в жидкое топливо. Несмотря на то, что эти процессы хорошо изучены (преобразование угля в топливо — процесс Фишера—Тропша, например, применялся еще гитлеровской Германией), отсутствуют коммерчески привлекательные способы их использования.

Нельзя забывать и об инновациях, связанных с отказом от моторного топлива, однако продвижение городских электромобилей (такую модель в течение 2011 г. в США продавал Nissan), способных заряжаться от розетки, пока ограничивается коммерческой непривлекательностью аккумуляторов, способных обеспечить движение электромобиля по городу в течение дня.

Можно заключить, что для всех известных сегодня методов получения альтернативного нефти топлива характерны или малые объемы, или гораздо более высокие издержки, чем для традиционного извлечения. Это значительно тормозит их внедрение, поскольку продолжительное падение цен на нефть может сделать вложения в эти технологии коммерчески непривлекательными. Однако устойчивое сохранение цен на нефть в диапазоне свыше 90 долл./барр. позволяет ожидать в десятилетней перспективе существенный рост производства как нефти из нетрадиционных источников, так и альтернативных видов моторного топлива. Важно отметить, впрочем, что до массового потребителя и до рынка нефти в целом подобные проекты могут добраться нескоро, по крайней мере, после 2020 г.

Появление коммерчески привлекательных заменителей нефти все еще требует серьезных научных или инженерных прорывов при сохранении высокой цены на нефть и вряд ли возможно в ближайшие 10 лет.

«Россияне, нефти осталось на 22 года. Промышленности нет. Что будут делать дальше: мы, наши дети, внуки???» — конкретно взятая реплика одного из интернет-пользователей.

Мифы о запасах нефти являются самыми распространенными, но мы попробуем прояснить тему еще раз. Например, почему, согласно данным BP, в 1998 г. традиционной нефти в России «оставалось» на 8 лет, а через 8 лет, в 2006 г., ее «оставалось» уже на 12 лет (в 2011 г., кстати, ее оставалось уже почти на 13 лет)?

Дело в том, что в этом случае речь идет не о всей нефти, а лишь о тех запасах, которые возможно и коммерчески выгодно извлекать сегодня. Чтобы выявить подобные месторождения, требуется гораздо более подробная и дорогая геологоразведка, чем для простого обнаружения месторождения нефти. В странах, где государство не финансирует геологоразведку, частные нефтяные компании редко хотят делать вложения в месторождения, которые будут использованы позже, чем через 10 лет. Кроме того, технологическое развитие добычи делает коммерчески привлекательными новые месторождения (а часто и старые, считавшиеся выработанными). Поэтому коммерчески извлекаемые запасы поддерживаются примерно на одном и том же уровне многие годы — и это не количество нефти, а горизонт производственного планирования нефтяных компаний.

Существует также популярная гипотеза «нефтяного пика» (пика Хуберта), согласно которой мир проходит или уже прошел пик добычи нефти, так как прирост запасов нефти с 1960-х превосходит прирост добычи. Эта гипотеза применима только к запасам традиционной нефти на суше. Но в последнее десятилетие геологоразведка на шельфе привела к открытию крупных месторождений в Бразилии, а технологическое развитие позволило включить в коммерчески извлекаемые запасы нетрадиционные источники нефти (Канада, Венесуэла) запасы которых уже сейчас составляют около 25% запасов традиционной нефти. Поэтому пока нет единого мнения, будет ли применима гипотеза Хуберта с учетом новых технологий и куда следует сдвинуть время прохождения «пика».

Физические ограничения запасов нефти отсутствуют, но ее добыча будет дорожать.

Россия является вторым крупнейшим производителем нефти в мире (13% мирового производства) после Саудовской Аравии, производя вчетверо больше нефти, чем Нигерия, и крупнейшим независимым от ОПЕК экспортером (14% мировой торговли нефтью). На этом сходство экономик кончается.

Структура экономики России совершенно не похожа на экономики Нигерии или Саудовской Аравии, в этих странах нефть составляет 90% экспорта, а ее добыча создает почти половину ВВП. В России — 54% экспорта и, по разным оценкам, до 30% ВВП соответственно. Конечно, эти показатели довольно высоки и увеличились по результатам кризиса 2008—2009 гг. Кроме того, поступления от нефти обеспечивают около 25% доходов расширенного бюджета, так что независимой от нефти нашу экономику тоже не назовешь. Но это опять-таки несопоставимо с Саудовской Аравией (75% доходов) или Нигерией (80% доходов).

Но главное, о чем не говорят сторонники таких сравнений — это ценовой перекос. Ведь объемы экспорта нефти и нефтепродуктов стабильны примерно с 2003 г., а рост доли экспорта нефти идет за счет роста цены нефти относительно других продуктов экспорта. В то же время в 2002—2012 гг. объем экспорта машин и оборудования из России вырос в 2,1 раза при стабильных ценах этой продукции и отсутствии системы поддержки экспорта!

Если не произойдет резкого роста цен на нефть (пока предпосылки для этого отсутствуют), нефтяная экспортная выручка может только снизиться за счет объемов — уже десятилетие экспорт нефти и нефтепродуктов колеблется в пределах 350—370 млн т в год.

Экспорт нефти не может служить источником роста российской экономики. Структурной основой будущего роста российской экономики может служить только внутренний рынок (включая сферу услуг), а в части экспорта — экспорт машин и оборудования.