Мы на горе всем буржуям...

В последнее время активно обсуждаются итоги работы большой группы экспертов, кардинальным образом переписавших «Стратегию-2020». «МК» пристально следит за общественной дискуссией. Так, в номере было опубликовано интервью с одним из авторов «пенсионной» части «Стратегии», завлабораторией бюджетного федерализма Института экономической политики им. Егора Гайдара Владимиром Назаровым. в свет вышли интервью с руководителем Экспертной экономической группы Евсеем Гурвичем и одним из координаторов проекта — Владимиром Мау, ректором Академии народного хозяйства и госслужбы при Президенте РФ.

Однако есть и другие эксперты, не разделяющие взгляды авторов «Стратегии-2020».

Недавно в редакцию «МК» поступила статья, написанная известными финансистами: четырежды главным банкиром страны Виктором Геращенко (он дважды был главой Госбанка СССР и также дважды — Центробанка России) и автором серии монографий «Экономическая летопись России» Николаем Кротовым.

Статья озаглавлена довольно претенциозно: «Мы на горе всем буржуям...». Правда, крови либералов-рыночников Геращенко и Кротов не требуют, как это делали авторы давно забытой песни времен Гражданской войны. Просто у них другой взгляд на пути и методы выхода России из финансового и структурного кризисов.

В России новый президент ставит новые цели. В ходе предвыборной кампании Владимир Путин объявил о том, что государство готово вложить в индустриализацию России в ближайшие три года ни много ни мало — 43 трлн. руб. Было заявлено о планах по созданию 20 млн. современных рабочих мест!

Возможно ли выполнение такой программы при действующей системе управления «народным хозяйством»? Этот забытый термин был введен не коммунистами, а появился впервые в Германии Бисмарка и прижился в России благодаря Витте. Увы! Созданная у нас система хозяйствования построена на основе примитивных рыночных механизмов, а система банковских и других финансовых организаций не предназначена для обеспечения экономического роста и развития.

Суть проблемы в том, что разрушители плановой системы управления экономикой, подняв флаг свободного рынка, безоглядно ринулись в торговлю, а правильнее сказать — в спекуляцию имуществом, созданным государством.

Но весь мир движется уже в ином направлении. Печальным завершением триумфа рыночной идеологии можно считать выводы комиссии ООН под руководством лауреата Нобелевской премии Дж. Стиглица, представленные общественности в 2010 году.

Во вступлении к докладу прямо заявляется: «... ошибочная макроэкономическая политика, основанная на ошибочных идеях, привела к глобальному хаосу».

Комиссия пришла к однозначному выводу, что "кризис выявил явные пороки теории рыночного фундаментализма, согласно которой ничем не стесненная деятельность рынка ведет к созданию эффективной и стабильной экономики. То же самое касается и идеи саморегулирования рынков: она оказалась оксимороном...("умная глупость")«.

Главный вывод комиссии заключается в том, что кризис, начавшийся в конце 2000-х годов, являясь в полном смысле системным и многосторонним, в полной мере относится и к кризису в развитии экономической мысли.

Особое внимание привлекает следующий вывод: «Кризис — это не случайное явление, раз в столетие поражающее экономику как гром среди ясного неба, не поддающееся прогнозированию и не позволяющее избежать его. Наоборот, кризис — рукотворный результат ошибок частного сектора и неправильного поведения общества, введенного в заблуждение».

Самое занятное в этой ситуации то, что когда весь мир признал порочность рыночных механизмов, российские власти продолжают с упорством внедрять порочные идеи.

«Стратегию социально-экономического развития-2020» экономисты-рыночники разрабатывали четыре года. Первый вариант документа писался под руководством Минэкономразвития и утвержден распоряжением правительства осенью 2008 года. После мирового кризиса стало ясно, что стратегии требуется корректировка, и в августе 2011 года премьер-министр поручил российскому экспертному сообществу ее переработать. Таким образом, можно говорить о минувшей пятилетке как о пятилетке разработки стратегии. Не трудно догадаться, что следующая будет пятилеткой переработки стратегии.

Как можно ее критиковать? На 864 страницах нет ни достоверной информации, ни ясно выраженных идей. Выбран очень удобный способ — все показатели выражать в процентах, а идеи сводить к развитию рынка и конкуренции. Мелькающие на страницах стратегии доли процентов роста или падения — в пределах математической погрешности. Тем более при описании российской экономики. У нас специалисты никак не могут договориться, какая же ее часть находится в тени — треть или половина. И что при этом значат какие-то проценты?!

Забавно сообщение РИА «Новости» от 14 марта: «Месяц назад на базе Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ и Национального исследовательского университета „Высшая школа экономики“ были сформированы экспертные группы, в задачу которых входит подготовка предложений по формированию новой модели развития экономики и их широкое общественное обсуждение. Уже утверждены руководители 21 экспертной группы и персональный состав экспертов — всего более 1,1 тысячи человек». Как гласит один из законов Мэрфи — «эффективность каждого совещания обратно пропорциональна количеству его участников».

Так что, оценивая промежуточный результат (на который потрачены огромные бюджетные средства), можно сказать: документ не представляет никакого интереса и, естественно, не может называться не только стратегией, но и тактикой. Ну не может стратегия трактоваться таким образом: «наступать будем на север или на юг, а еще лучше на запад или на восток, в общем, куда покажет «невидимая рука рынка».

Сформировавшийся в России класс чиновников-клептократов (формулировка Д.А.Медведева) демонстрирует крайнюю заинтересованность в сохранении существующего статус-кво. Демократия и рыночная экономика в его представлении воспринимаются не только как способ наживы, но и возможность уклонения от любой ответственности за выполнение своих функциональных обязанностей.

Следует отметить и то, что российская финансовая система была сформирована на принципах американской, якобы рыночной, финансовой системы, но взяли мы из нее самое плохое, разрушительное и выбросили все связанное с контролем и экономическим развитием и ростом. Забыли, что в США финансовое преступление является тягчайшим государственным преступлением и карается сроками от 25 лет и до бесконечности. Да и не только там. Мы же фактически вводим индульгенции на экономические преступления: украл — заплати штраф.

Ненависть к государственной плановой экономике вызвана тем, что она подразумевает не только написание неких документов, но и выполнение мероприятий при жестком контроле сроков, качества и финансовой дисциплины. Соответственно, государственное планирование подразумевает контроль за выполнением со стороны государства с применением всех институтов — не только контролирующих, но и репрессивных. А это уже личная и персональная ответственность. Вот это ни одному чиновнику совершенно не нужно.

Суть государственного участия у нас сведена к примитивному выделению неких денежных средств в определенные коммерческие банки и лелеянию несбыточных надежд о появлении мифических инициативных личностей, которые, во-первых, возьмут на себя все риски (предоставят ликвидный залог), сделают откат, разработают инициативный проект и реализуют его. Еще и иностранцев по личной инициативе привлекут. Ну где же на российских просторах столько народу набрать с инициативой и ликвидным залогом?

Окончательно сформировалась генеральная линия на приватизацию всего и вся, включая такие функции социального государства, как инфраструктура, культура, здравоохранение, образование, фундаментальная наука, охрана внутреннего порядка. Практически все функции, которые государство должно выполнять, передаются в руки частных субподрядчиков.

И это не будущее, это наше настоящее. Почитайте пресловутый закон № 83-ФЗ от 08.05.2010 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений».

Общественность крайне резко отреагировала на появление этой законодательной инициативы. Однако закон вводится в действие по известному принципу — не мытьем, так катаньем. Проведена разъяснительная работа в регионах, и по мере спада накала страстей он начинает функционировать. Что же кроется за фасадом этого документа? Во-первых, правительство признало полную несостоятельность в определении типа государственных организаций, которым оно предоставляет право этим законом не только извлекать доход от оказания услуг населению, но и распоряжаться государственным (народным достоянием) имуществом и финансами по своему [организаций] усмотрению и разумению.

Особый интерес представляют разрешительные функции, вводимые этим законом, российскому чиновничеству. В соответствии с законом государственным учреждениям всех уровней разрешается оказывать платные услуги населению. Причем границы между обязательными бесплатными и платными услугами определяют сами учреждения. То есть если раньше в какой-то тюрьме авторитеты находили способы заказать в камеру водку, девочек, то теперь они смогут это делать официально.

Это еще не все! Чиновники смогут распоряжаться переданным в управление государственным имуществом. В том числе продавать его и отвечать этим имуществом по своим обязательствам.

В этой связи забавен диалог юриста Д.А.Медведева с финансистом Т.А.Голиковой. Он спрашивает: «А не растащат ли при этом имущество?» «Нет, — отвечают ему, — что вы!» Хочу заверить пока еще президента: «Обязательно растащат! Унесут все, что плохо лежит». С высокой долей уверенности можно говорить о том, что с принятием этого закона наступил очередной этап бесконтрольной приватизации.

К этому же призывают и разработчики пресловутой стратегии.... На странице 6 доклада с выделением жирным шрифтом прописано следующее: «Оказание услуг, связанных с развитием человеческого капитала, должно перестать быть государственной квазимонополией (когда допуск частных и некоммерческих операторов на рынок социальных услуг возможен только с разрешения госорганов). Экономические механизмы должны быть настроены на поддержку конкуренции в интересах потребителей услуг...».

«Инвестиция — отказ от определенной ценности в настоящий момент за (возможно неопределенную) ценность в будущем».

Обмен ценности на ценность происходит в будущем. Это необходимо трактовать как акт совершения купли-продажи. Причем купленный товар возврату и обмену не подлежит. И еще один нюанс — существует солидарная ответственность и равные риски сторон.

Но складывается устойчивое впечатление, что российские финансисты и экономисты представляют себе этот процесс как угодно, но иначе. Особый интерес в этом плане представляют многолетние рассуждения о необходимости формирования какого-то особого инвестиционного климата. Вот климат потеплеет — и начнется прилет инвесторов, непременно откуда-то извне, из теплых стран.

Правда, никто не может даже в общих чертах описать, что же свойственно этому климату. А все просто! Субъект, именуемый инвестором, желает произвести единственное действие — купить инвестиционный товар. Но для этого он должен быть кем-то произведен, соответствующим образом упакован и представлен для продажи.

Ситуация же в России в настоящее время такова, что все, что можно было продать, уже продано. А нового не создается. Так что не в климате дело, а в отсутствии конкурентного товара.

Задача при этом достаточно проста и требует единственного усилия — создать механизм финансирования процесса создания товара. Правда, для этого необходимо изменить алгоритм функционирования российской финансовой системы.

Действующий в настоящее время алгоритм подразумевает только одно — кредитование. Причем любые движения денежных средств, государственных, частных, через фонды различного толка осуществляются на сегодняшний день через эту процедуру.

Операция кредитования и по сути, и в соответствии с действующим законодательством требует наличия залога. Тот, кто в России владеет достаточным залогом, уже прокредитован.

Что же касается инновационной деятельности, то она ни теоретически, ни практически не может осуществляться на кредитные средства (не в счет некие проекты по расширению производств, строительству отдельных мелких объектов). Это связано со вторым положением приведенного выше определения инвестиций, а именно неопределенность ценности в будущем. В случае инноваций никто и никаких достаточных гарантий по возвратности кредитных ресурсов представить не в состоянии.

Сошлемся еще раз на упомянутую стратегию. Ее разработчики, по-видимому, не учли, что инновация имеет следующую особенность — она позволяет создать дополнительную ценность, но только при условии ее внедрения и реализации произведенного нового товара или услуги конечному потребителю. До этого момента это вещь в себе, некая умозрительная абстракция.

Необходимость формирования новой структуры управления социально-экономическим развитием российского общества очевидна. При этом возникает наиважнейший вопрос — что выбрать в качестве методологических принципов ее создания.

Совершенно ясно, что простое следование теоретическим изыскам кабинетных ученых, опирающихся на ложные теории и рисующих невнятные перспективы, в качестве основы взято быть не может.

Не пора ли обратиться к историческому опыту, и на основе анализа динамики развития социально-экономических отношений сформировать, во-первых, реальное представление о ключевых поворотных моментах в истории Российского государства и опыте принятия правильных решений и ошибках, допущенных системой управления.

Применительно к жизненно важным задачам, стоящим перед Россией в настоящее время, было бы желательно, и более того — крайне необходимо, изучить опыт трех периодов ускоренной индустриализации народного хозяйства в нашей стране. Первый период был проведен в условиях абсолютной монархии, второй — это сталинские пятилетки 30-х годов и третий — брежневская модернизация 1960–1970-х годов.

Сделать это будет трудно, так как в общественное сознание вколочены идеологические аксиомы: царизм — кровавый, сталинизм — диктатура, брежневские времена — «железный занавес» и застой.

Однако кровавый царизм построил самую большую в мире систему железных дорог и соединил центр с Дальним Востоком и Китаем. Создал промышленную основу народного хозяйства. При всех проблемах сельского хозяйства только в 1912 году, например, через систему мелкого кредита в аграрный сектор было выделено 100 млн. рублей (в пересчете на современный рубль — около 150 млрд. руб.). Да и комплекс законодательных актов и практических мероприятий по борьбе с кулаками и ростовщиками ввел отнюдь не Сталин, а именно царское правительство. Ярким примером успеха могут служить показатели демографического роста. Менее чем за полвека население Российской империи тогда выросло более чем вдвое. А вот четверть века, прожитые российским обществом в условиях рыночной экономики, почему-то показывают обратную динамику.

Сталинские пятилетки предпочитают не трогать, однако победа в Великой Отечественной войне, последующее относительно быстрое восстановление народного хозяйства не только СССР, но и практически половины европейских стран, по которым война прокатилась сначала в одну сторону, а потом в обратную, говорят сами за себя.

Непредвзятое рассмотрение брежневского застоя тоже показывает, что и «железный занавес» в сфере участия СССР в мировом товарном и финансовым рынке был не совсем занавесом и уж никак не железным. Успехи модернизации промышленности 1970-х годов в тесном взаимодействии и при непосредственном участии крупнейших финансовых и промышленных корпораций европейских стран и США дают исключительные примеры принципов и технологий весьма успешного международного сотрудничества. Причем взаимодействие осуществлялось на равных паритетных началах — и никто не смел относить СССР к разряду развивающихся стран.

Высшей оценкой партнера на международном рынке было выражение: «Платит, как СССР».

Масштабность заявленных целей и сложность задач, поставленных новым президентом, столь велики, что нынешняя система управления экономикой не позволяет их выполнить. Нужна новая индустриализация, поскольку модернизации, инновации возможны только в действующем народнохозяйственном механизме.

И в первую очередь необходимо создать механизм государственного управления процессами, включающий несколько обязательных элементов, в том числе:

— Механизм среднесрочного и долгосрочного планирования, который бы решал задачи не только отраслевого планирования, но обеспечивал бы межотраслевое и межтерриториальное взаимодействие (последнее для российских масштабов имеет едва ли не важнейшее значение). Не пугайтесь, отмороженные либералы, — планирование существует и в Ирландии (там принимают семилетние планы), и в Южной Корее, и в Сингапуре, и во многих других успешных странах.

— Механизм государственного финансирования индустриализации. Новые современные предприятия создаются на бюджетные средства, встраиваются в экономический комплекс и только затем выставляются на продажу. Таким образом, решается задача привлечения инвестиций. Так действовал в конце 1950-х годов президент Эйзенхауэр. О Рузвельте мы уже не говорим.

— Исключение из этих процессов коммерческих банков, министерств и ведомств (за исключением министерства финансов и ЦБ РФ) и региональных властей, основные элементы механизма коррупции. В свое время Витте, вводя в стране практику сельского мелкого кредита, создал институт уполномоченных, подчиненных напрямую Минфину.

За работу, товарищи! А то из всех видов инвестиций у нас успешно используется только один — взятка. Возвращаю читателей к определению: отказ от определенной ценности в настоящий момент за (возможно, неопределенную) ценность в будущем. Даешь бакшиш и надеешься на решение своих проблем в будущем. При этом неопределенность присутствует — могут повязать (даже в нашей стране), тогда вложение пропадет, а можно решить вопрос.