Война с денежными фантиками

То, что наши лидеры, путь на словах, занялись Будущим, можно только приветствовать. И в то же время именно такие попытки являются для меня наглядным свидетельством того, насколько велик разрыв между тем, что очевидно для меня, и тем, что мне предлагают.

Поясню на примере. Возьмем этот самый электронный Магазин Будущего. Как я представляю этот магазин?

В этом магазине главным будет не совершенствование торговли и расчетов за покупки. Мир XXI века не может уповать на автоматизм рыночного распределения, как примитивно верила в будущее знаменитая курица великого английского философа Юма.

Поэтому я вижу продовольственный магазин, где сначала меня обследуют врачи с ног до головы. И составят мне карты режимов и вариантов питания. И уже с этой картой (а она поступит и мне, и в «память» магазина) я приступлю к покупке продуктов. Между гречкой и овсянкой я могу выбирать, а вот макароны мне этот магазин не продаст. В чем-то продовольственный магазин будущего должен напоминать поликлинику, где сначала я общаюсь с врачами, и только потом иду с их рецептами в аптеку приобретать лекарства. Свобода у меня в таком магазине продуктов сохранится, но она будет в рамках познанной необходимости.

А в будущем электронном магазине промтоваров его электронный мозг напомнит мне, что у меня дома и на даче еще лежат вещи, которые можно носить. Что мне пока нет смысла приобретать новую модель мобильного телефона, так как имеющаяся у меня вполне пригодна. Этот магазин будет активно помогать мне вести борьбу с засасыванием в мир, как говорили Стругацкие, «хищных вещей», в общество потребления.

К сожалению, ни среди правящих властей (и в мире, и у нас), ни среди их оппонентов (опять-таки и в мире, и в стране) я ничего обнадеживающего, не говоря уже о вдохновляющем, пока не видел. Пока... пока не услышал о движении «Захвати Уолл-стрит».

Оно стало для меня зарницей в сумерках. Будет ли оно искрой, зажигающей предсказанную знаменитым футурологом Элвином Тоффлером эру антибюрократических революций XXI века, или угаснет — сейчас сказать трудно. Но факт, что появилась НАДЕЖДА.

Все необычно с самого начала. Всякий, кто бывал в Нью-Йорке, помнит, что улицы этого города переполнены темнокожими американцами. А в протестантах — по преимуществу белые граждане Америки. Это не безработные. Не обездоленные. Не пролетарии. Протестует средний слой. Хребет американского общества. Его «кости» и «мясо». На штурм идет большинство. Оно не желает жить в мире финансовых пузырей и пирамид. Где даже новый страховой фонд Европейского сообщества заранее официально объявляет, что он в основном будет наполнен не реальными деньгами, а разного рода финансовыми фантиками, вроде денег Воланда в «Мастере и Маргарите».

Движение не требует возврата к старому рыночному капитализму. Не добивается реставрации государственно-бюрократического социализма. Оно требует радикальных, революционных перемен, но в современном постиндустриальном обществе.

Каких именно? Ответ: занять Уолл-стрит. Изгнать то, что составляет его суть. Упразднить банки. Ликвидировать биржи. Обобщенно говоря — освободиться от финансового капитала. Не совершенствовать его, а вообще жить без него. Как когда-то мир научился жить без рабов и рабовладельцев, без крепостных и феодалов. Движение еще не вполне осознало, что разгром финансового капитала изменит все постиндустриальное общество. Превратит, говоря словами Ибсена, Общество Троллей в Общество Людей. Но первый тайм борьбы оно очертило правильно — финансовый капитал.

Вот уже двадцать лет мы видим, как финансовые гении спасают нас и весь мир от катастроф. Но с железной неизбежностью возникают все те же, повторяющиеся кризисы. И пора делать выводы. Суть их одна: финансово-номенклатурная олигархия с ролью руководителя цивилизации XXI века не справляется. Не справляется — несмотря на то что взяла под контроль всю государственную власть. Не справляется — несмотря на то что узурпировала весомую часть богатств общества.

За неспособностью современной финансово-номенклатурной олигархии руководить миром стоит, конечно, грандиозное измельчание элиты, ее «осреднячивание», «посерение». Но за персоналиями необходимо увидеть нечто более фундаментальное. Оно в том, что исчерпан весь потенциал денег и денежных механизмов. Потенциал монетаризма. Более того, исчерпываются возможности и резервы всего экономического подхода. Мир XXI века, мир выхода в космос, мир генетических преобразований, мир экологических катастроф, мир национальных, моральных, религиозных столкновений и конфликтов становится все более «не по зубам» ни денежным, ни вообще экономическим инструментам и механизмам.

И поскольку наша Россия стала частью этого мира (к сожалению ли или к счастью, но только в роли «шестерки», которую хозяева приглашают или игнорируют), то движение «Захвати Уолл-стрит» — это движение и за нас, и для нас. Это — Наше движение.

Идеология захвата. Суть финансового капитала не в деньгах, кредитах, процентах, акциях и других атрибутах рыночной экономики. Суть его в том, что он монополизировал эти рыночные инструменты, взял их под контроль, превратил в рыночные только по форме, а по существу — в командные, администрированные. Сделал то, что с ними когда-то сделал бюрократический социализм. Командование при советском социализме было командованием одного центра, всей советской бюрократии. Ну а командование, даже оформленное как заседание двадцати, а то и только семи президентов или премьеров, командование стаи олигархов — командование полицентрическое. Оно гораздо опаснее государственно-бюрократического госмонополизма. Вместо одной власти действуют несколько сил. И изменение количества не может не менять качество. Руководство утрачивает долгосрочность и устойчивость. Еще опаснее, что среди нескольких центров всегда появляются паразитирующие.

Поэтому идеология «захвата Уолл-стрита» включает две стратегии.

Первая — демонополизация финансового капитала в духе знаменитого антитрестовского законодательства США. Ликвидация нынешних банков. Ликвидация бирж. Создание малого и среднего финансового бизнеса с появлением реальной свободной рыночной конкуренции.

Второе направление радикальных перемен должно касаться той части финансового сектора, которая связана со всей экономикой. Она необходима современной глобализирующейся экономике. Эта часть финансового капитала должна быть национализирована. Передана в руки государства. Как переданы ему освоение космоса или ядерное оружие.

Остановлюсь подробнее на этих стратегиях.

«Захват» банков. Речь должна идти о полном упразднении нынешних частных банков, как когда-то упразднили помещичьи латифундии.

Для хранения средств граждан (именно хранения) создать сеть сберегательных касс. С ограничением сферы их деятельности гражданами одного города или района.

При этом кассы эти могут быть и кооперативными, и частными, и муниципальными. Их должно быть не менее десяти в каждом районе. Они должны конкурировать.

Ни один вкладчик не должен иметь вклад размером более 1% от общего капитала кассы и не может иметь вклады более чем в трех кассах.

Сберкасса выплачивает проценты, только возмещающие инфляцию. Для этого она хранит свои деньги в особом подразделении государственного банка и от него получает этот «антиинфляционный» процент и доплату к нему для своего функционирования.

Для свободных средств частного бизнеса вместо банков создать общества взаимного кредита. В них вкладывают деньги с целью получения процентов. А они дают кредиты только частному бизнесу.

Для обеспечения демонополизации создается целая система «страховок». Хозяин общества (если он есть) не может иметь более 10 и менее 5 процентов общего капитала общества. Ни один вкладчик не может иметь вклад размером более 1% общего капитала общества. Ни один кредитор не может получить в качестве кредита более 1% общего капитала общества.

Территория, в рамках которой действует общество, — регион. В регионе должно быть не менее десяти обществ. Каждое из них не может иметь капитал более 1% общего богатства региона. Одно юридическое лицо не может иметь вклады более чем в трех обществах.

Общества взаимного кредита не могут ни торговать, ни владеть акциями других организаций, в том числе других обществ. Они не могут получать кредиты от государства. Взаимное кредитование друг друга обществами должно быть запрещено.

Общество получает прибыль от кредитов. Но прибыль эта может идти хозяевам общества в размере, не превышающем среднюю прибыль каждого вкладчика общества. Избыточная сумма прибыли распределяется между всеми вкладчиками пропорционально их вкладам.

При таких ограничениях общества не смогут участвовать ни в каких махинациях: ни с процентами, ни с акциями. Они будут участниками свободной конкуренции в сфере финансов.

«Захват» биржи. Для ликвидации биржи надо ликвидировать почти все нынешние функции акционерного капитала.

Акция должна остаться инструментом «соучастия» ее владельца в собственности компании и в доходах от этой собственности. Владелец акции покупает ее у акционерного предприятия. Продавать ее на сторону он не имеет права. Он имеет право только возвратить свои акции назад предприятию. А оно всегда обязано их купить. И отвечать своим капиталом, если не может их купить. А хозяева и менеджеры попадают под суд в случае невозможности выкупить предъявленные акции.

Один акционер не может иметь более 1% акций акционерного капитала. И не может быть акционером более трех организаций.

За акциями функция перелива капиталов сохраняется в очень ограниченном объеме — раз в год государство проводит ярмарки, на которых акционерные общества могут продавать свободные (оставшиеся без владельцев) акции в размере для каждого покупателя не более 1% всего капитала.

Придется расстаться и с иллюзией «народного капитализма», основанного на распределении акций среди всех работников. Особенно наглядно утопичность этих иллюзий проявилась у нас, в России. Искренние идеи Святослава Николаевича Федорова о том, что именно акции осчастливят граждан бывшего социализма остались мечтами. Нигде в новой России акционерные предприятия не стали формой участия населения в реальном предпринимательстве.

Огосударствление финансового сектора. Решающей частью финансового сектора экономики становятся государственные финансовые учреждения.

Это государственный банк и его специализированные банки. Среди них и те, которые оперируют с обществами взаимного кредита и со сберегательными кассами. И те, которые проводят ярмарки акций.

В сети государственный банк — банк кредитования реального сектора экономики. Кредитовать ни сберкассы, ни общества взаимного кредитования госбанк не имеет права. В сети госбанка также банк долгосрочных инвестиций, банк инвестиций в жилищную отрасль и банк венчурного (рискового) капитала — прежде всего для модернизации. Особый банк в сети госбанка — тот, который оперирует с предприятиями государственного сектора — Госпромбанк. Понадобится и государственный земельный банк.

Государственные банки не должны ставить задачей получение прибыли. Получаемый ими процент должен быть минимальным — только чтобы возмещать их затраты. Главная задача госбанков — содействие развитию экономики. Кредиты госбанка должны быть дешевыми. Уместно напомнить, что исламская идеология и исламские банки вообще отвергают процент.

Госбанк должен быть публичной, открытой организацией.

Если у граждан есть деньги, «не вмещающиеся» при принятых правилах в сберкассы, пусть вкладывают их в государственный банк. То же — для «не вмещающихся» средств частного бизнеса.

При таких условиях в основном не сможет существовать слой рантье — тех, кто живет только тем, что имеет денежные вклады. Более или менее весомые доходы могут иметь только те, кто инвестирует их в реальный сектор экономики: прямо или через покупку акций. При таких условиях большие деньги надо будет хранить в госбанках. Украденное или полученное в виде взяток туда не поместить. Для таких денег остается вариант чемодана Корейко и камеры хранения.

Возникает законный вопрос: зачем такое нагромождение разного рода правил и ограничений? Хорошо известно, как наблюдающие за их соблюдением чиновники превращают их в кормушки.

Но все дело в том, что необходимо, ликвидируя финансовый капитал, сохранить финансовую систему, необходимую малому и среднему бизнесу. Необходимо, отбрасывая монополизм, сохранить и частный сектор, и свободную конкуренцию. Говоря обобщенно, необходимо сохранить и укрепить основу постиндустриального строя — сочетание свободного рынка, конкуренции и государственного, централизованного регулирования. Разрушая финансовую олигархию, надо сохранить после национализации в системе государственных финансов и опыт, и частично механизм сложного регулирования. Создавая после национализации постиндустриальную государственную банковскую систему, надо создавать защитные механизмы от выявленных в советской системе болезней государственного бюрократизма. Сложность и противоречивость задач реального захвата Уолл-стрита рождает сложность предлагаемых мер.

Предположим, что нам удалось «захватить» Уолл-стрит. Захватить не путем разрушения, не путем возврата к государственно-бюрократическому социалистическому тоталитаризму и всеобщему командному распорядительству, а путем создания более высокой, более организованной системы, включающей рыночную финансовую часть для малого и среднего бизнеса и государственную часть для общенациональных финансовых нужд. Что потом?

Думая о будущем, надо четко представлять будущие усилия тех, кто сейчас захватывает Уолл-стрит — по терминологии китайской культурной революции — цзаофаней.

Если, как порой считают, я обладаю даром предвидения, то рискну предсказать, что следующим за финансовым капиталом объектом полного разгрома станет тот гнойник, в который превратилось (за редким исключением) телевидение.

Люди устали чувствовать себя идиотами, которых каналы заваливают с утра до вечера таблицами курсов акций, курсов валют, цен на нефть и газ. Люди знают, что именно они все создают и строят, а хозяева банков и бирж обрушивают на них рост цен, безработицу, инфляцию, обесценивание и их заработков, и их накоплений.

И главное — телевидение стало основным инструментом создания массовых, отупевших «масс» путем системного оболванивания, деинтеллектуализации, дебилизации. Тупые мещанские шоу. Копание в грязном нижнем белье якобы известных лиц. Похожий на покупку скота выбор невест и женихов. Набившие руку на обжаривании мяса ведущие переходят на обработку человеческих голов. Якобы интеллектуалы имитируют якобы научные дебаты. Якобы экономисты обсуждают финансы, чтобы вбить народу в голову, что это «не его ума дело».

В Китае дальновидные лидеры решили начать новую «культурную революцию» против всякого рода «Полей чудес», «Пусть говорят», «Давай поженимся», «Судов истории» и т.п.

Сокрушительный поход хунвейбинов на социалистический партийный и государственный аппарат Китая стал одной из основ экономического чуда китайских реформ. Другой основой этого чуда стала усеянная трупами площадь Тяньаньмэнь, ставшая преградой для всякого рода либерально-левацких шоковых терапий. Есть все основания ожидать, что разгром китайского телевидения позволит Китаю дать миру пример теперь уже «социального чуда».

Далее можно предположить, что основной проблемой преобразований станет опасность бюрократического огосударствления. В руки чиновников перейдет огромная часть того, чем сегодня заняты банки, — монополии и их хозяева-олигархи. Но сегодня, как показывает опыт и России, и более развитых стран, нет гарантий от двух главных болезней: недостаточной заинтересованности бюрократии в более эффективной, но требующей напряжений и риска работе и коррупции — заботе бюрократии о собственной части доходов.

Значит, надо уже сегодня готовить все механизмы противодействия. Публичность, гласность, открытость, контроль масс, контроль четвертой власти (средств массовой информации), усиление независимости третьей (судебной) власти.

Далее, надо создавать механизмы заинтересованности бюрократов в эффективных решениях. Вспоминаю, что за саму мысль об участии чиновников в получаемом эффекте меня до сих пор поносят тупые ревнители утопичного и невозможного чиновничьего бескорыстия. «Участие» заклеймили и получили расцветающую коррупцию.

Само огосударствление все больше должно принимать форму власти всего государства, а не его ветвей в виде представительной или исполнительной власти.

На место государства все чаще должны приходить институты гражданского общества. В долгосрочных и венчурных инвестициях особенно необходима их независимость от «сезонности» избранных властей. Уместно напомнить, что еще Ф.Рузвельт, создавая первую в США государственную корпорацию по освоению долины реки Теннесси, заранее обеспечил независимость руководства корпорации и от конгресса, и от себя самого.

Вслед за банковской сферой должна начаться борьба с другими монополиями: и в экономике, и в науке, и в образовании, и в культуре, и в спорте.

Вслед за мерами в масштабе своей страны придут меры в масштабе всей планеты. Вслед за интернационализацией в банковской сфере необходимы меры по интернационализации природных ресурсов. А в перспективе — передача общемировым структурам контроля и за сырьевыми ресурсами, и за охраной климата, природы, всей окружающей среды, генофонда человечества, его культурного наследия. Для этого в мире должны создаваться и усиливаться мировые полугосударственные и негосударственные социальные институты. Все то, что можно называть мировым гражданским сообществом.