Ума палата

Согласно данным Росстата, численность трудоспособного населения страны составляет 70,3 млн. чел. Как подсчитали эксперты, в развитых странах лишь приблизительно 5% людей способны заниматься предпринимательской деятельностью. Из этой уже небольшой группы лишь 5% тех, кто обладает талантом к созданию инновационных продуктов. Если же на основе этих параметров посчитать, какое количество россиян потенциально могут заниматься высокотехнологическим бизнесом, то их окажется всего 175 тыс. Или 0,125% от всего населения РФ. Это тот потенциальный человеческий капитал, которым мы располагаем для модернизации экономики, перевода ее на инновационный путь.

Однако этот небольшой дар мы не умеем использовать с умом. Несмотря на рост ассигнований на научные исследования и разработки, доля инновационных компаний сокращается. Если в 2004 г. она составляла 2,5% от общего количества малых и средних предприятий, то в 2009 г. эта величина ужалась до 0,75%. Это говорит о том, что государству, несмотря на его декларации, так и не удалось создать в стране единую общенациональную инновационную систему. Она по-прежнему существует лишь на фрагментарном уровне.

Создавать единую общенациональную инновационную систему необходимо как можно скорее, времени потеряно предостаточно. И такая работа ведется. Причем ее не надо создавать с нуля. В мире уже существуют подобные модели, которые доказали свою эффективность. И по большому счету нет нужды изобретать велосипед, однако есть большая необходимость создать из имеющихся частей такой механизм, который повезет наших инноваторов вперед с максимальной скоростью.

Почему во многих странах при всем различии их инновационных систем они доказывают свою работоспособность, а у нас — нет? Главный фактор этого явления во всех случаях в том, что эти модели основываются на комплексном подходе. Другое дело, что самих вариантов комплексных подходов существует немало.

Большой опыт в создании инновационной системы накоплен в США. Ее отличие в том, что она преимущественно основывается на рыночных стимулах и институтах. Основные участники — это частные инвесторы: венчурные фонды, бизнес-ангелы, корпорации. Поэтому для функционирования такой модели необходим разветвленный финансовый рынок капитала, интеллектуальной собственности, хорошо развитые механизмы ее защиты и коммерциализации. Преимущества такой модели в ее мобильности и гибкости, в способности откликаться на самые революционные разработки, создавать пулы инвесторов. Но есть и недостатки — она сильно подвержена колебаниям экономических циклов, на нее очень влияет состояние финансовых рынков.

Иная ситуация в Европе: здесь инновационная система основана в значительной степени на иных принципах, их можно охарактеризовать как государственно-корпоративные. Она охватывает целый ряд государств континентальной Европы, но характерней всего проявляется в Германии. Главные игроки этой модели: корпорации, банки и, разумеется, государство. В ее основании лежат научно-технические программы во взаимоувязке с различными формами государственно-частного партнерства (ГЧП). За счет поддержки государства эта система не только достаточно стабильна, но она способна действовать на протяжении длительных периодов. Для нас тут важен опыт использования ГЧП, многообразие их видов и форм, приспособленных для решения конкретных задач. На этом фоне Россия выглядит как бедная родственница, у нас формы ГЧП можно пересчитать по пальцам. А это сильно сдерживает наши возможности по поддержке инновационной отрасли.

Свою специфическую модель имеют скандинавские страны. В Швеции, Финляндии нашли широкое применение кластеры. Они преимущественно формируются вокруг крупных компаний, когда образуются кусты малых и средних предприятий, связанных между собой единым технологическим циклом. При этом большая роль и у государства, оно определяет перспективы развития различных секторов экономики, также активно помогает налаживанию НИОКР, вплоть до формирования научно-технологических кластерных структур.

Своим путем пошла Азия. Можно говорить об азиатской модели инновационного поведения. В первую очередь это относится к таким странам, как Южная Корея, Япония, Сингапур, и некоторым другим. Для них в первую очередь характерно ускоренное и интенсивное инновационное развитие, нацеленное на высокие темпы роста, быстрое преодоление большой отсталости от ведущих экономических держав. Специфика этих экономик в том, что в качестве основных участников инновационной системы выступают большие многопрофильные корпорации. Именно они генерируют основные научные, технологические и производственные направления. Азиатская модель позволяет обеспечивать быстрое внедрение инноваций в производство, ее применение позволило государствам в короткий по историческим меркам срок совершить технологический и промышленный рывок в значительной степени благодаря практике заимствования чужих научно-технических достижений.

Так, в Южной Корее все предыдущие десятилетия очень большое значение придавалось научно-технологическим исследованиям, сегодня затраты на НИОКР достигают $40 млрд. в год. По соответствующим показателям республика находится на уровне 90% от аналогичных затрат в Англии и 80% — во Франции. Причем на настоящем этапе эта заслуга принадлежит в первую очередь бизнесу. Если в прошлом государственные расходы на НИОКР доходили до 84%, то сейчас упали до 15%, а доля частных компаний возросла с 13% до 75%. Это позволило Южной Корее занять 8-е место по количеству зарегистрированных в США патентов. Особенно больших успехов добились компании, производящие электронику, на их долю приходится примерно половина всех изобретений.

По словам президента Института научно-технической политики (STEPI) доктора Юнграка Чоя, при создании инновационной системы, развивая собственные креативные силы, следует иметь ориентацию на экспортный рынок с активным использованием на раннем этапе иностранного капитала и технологий. И тут важно правильно расставить приоритеты. Центральное правительство на первоначальном этапе явилось стимулятором развития многих инновационных процессов, затем эстафетная палочка передавалась частному бизнесу.

Об эффективности такого подхода наглядно говорит такой пример. Еще в конце 50-х годов Южная Корея была отсталым, бедным государством. ВВП на душу населения в 1960 г. составлял всего $80. За последние 40 лет этот показатель увеличился больше чем в 100 раз и сейчас равняется $12,6 тыс. В 1960 г. Южная Корея экспортировала продукции всего на $32 млн., теперь — на $250 млрд.

И все же, пожалуй, самый большой интерес имеет для России израильский опыт. В начале 90-х годов это была еще аграрная страна. Именно примерно в этот период туда хлынул поток переселенцев из СССР. Среди них было немало тех, кто обладал и знаниями, и умением плодить инновации. Эти люди при активной поддержке государства и стали теми, кто кардинально изменил характер национальной экономики. А все началось с того, что несколько студентов Тель-Авивского университета изобрели систему, которая известна теперь во всем мире под названием ICQ. Они продали ее крупной американской корпорации за несколько сот миллионов долларов. Страну охватил бум изобретательства и инноваторства, который оперативно и умело поддержало государство. Были внесены изменения в законодательство, способствующие развитию научного творчества. Создан государственный венчурный фонд Yozma. Взнос государства составил $100 млн., еще $178 млн. вложили частные инвесторы. Всего же было создано 10 фондов, капитал которых после выхода из проектов составил $7,8 млрд. И сегодня венчурные фонды страны управляют средствами в размере до $8 млрд.

Примерно в это же время в Израиле приступили к созданию большого числа бизнес-инкубаторов для последующего прикладного использования фундаментальных научных исследований, значительная часть которых начиналась еще в России.

Результаты этих усилий оказались впечатляющими. Израильская высокотехнологическая индустрия стала мощным генератором новых идей и способом получения больших доходов. Сегодня Израиль занимает первое место в мире по количеству инженеров и ученых на душу населения и второй кузницей технологических инноваций на планете после США. В итоге иностранный капитал устремился в эту сферу.

Сегодняшние российские реалии сильно напоминают израильские двадцатипятилетней давности. Мы тоже занимаем одно из ведущих мест по числу научно-технических работников, Россия является одним из лидеров в области развития фундаментальных и прикладных исследований, государство стало уделять повышенное внимание этой сфере, выделены деньги, формируются каналы для их инвестирования, наконец-то занялись созданием соответствующей инфраструктуры. Остался лишь какой-то пустяк — добиться таких же впечатляющих результатов.