Общество в состоянии неопределенности

Власть действует, исходя из градуса народных настроений

Как пишут СМИ, Президент России «следит за реакцией общества» на пенсионную реформу. Ранее же сообщалось, что Владимир Владимирович «не занимается реформой», а что касается его рейтинга, который слегка упал, то это для него совершенно не проблема.

Проблема-то не проблема, но именно после публикаций о довольно заметном снижении рейтингов всех институтов власти президент и начал «следить» за реакцией общества. К тому же появилось и еще одно немаловажное обстоятельство: помимо президента и правительства, которые недавно прошли выборы и переназначение, под удар попала партия власти — «Единая Россия», депутаты от которой решительно не знают, что говорить своим избирателям в регионах, а между тем многим из них выборы предстоят этой осенью. Аргументация за реформу выглядит неубедительно, но если федеральные министры спрятались от населения за телевизор, то местные единороссы вынуждены разговаривать лицом к лицу с народом.

Рейтинги «Единой России» в регионах довольно заметно просели, кое-где сразу на 10–15%, чему очень обрадовалась оппозиция: «медведей» стали полоскать на каждом углу, некоторые партии и вовсе построили свою избирательную кампанию на теме «спроси единоросса, что он думает про реформу» (понимая, что тот будет пыкать и мыкать под свист толпы). Не у всех в такой ситуации выдержали нервы, и вот, например, ярославское отделение партии публично реформу раскритиковало. Оно сразу же получило нагоняй (глава исполкома и вовсе был уволен), но власть в федеральном центре крепко задумалась — уж слишком многие оказались недовольны инициативами правительства.

Здесь я позволю себе небольшой исторический экскурс — он как нельзя лучше показывает, что бывает, если слишком перегнуть палку с непопулярными мерами. Некогда во Франции, а именно во второй половине XVIII века, тоже существовал расточительный и неэффективный социальный порядок, при котором аристократы (разные маркизы де Помпадур и прочие подобные ей личности) жили на широкую ногу, а остальные сословия оплачивали своими налогами их замки, наряды, балы, дворню и прочие расходы. Экономика страны была вовсе не в упадке, но деньги тратились настолько бездарно, что в итоге бюджет короля Людовика XV, а затем и его преемника Людовика XVI оказался пуст. Король попытался договориться с аристократией, но она категорически отказалась умерить свои аппетиты. Тогда он решил созвать Генеральные штаты (российский аналог — Земский собор, ну или съезд народных депутатов), чтобы они проголосовали за новые налоги для населения. Эти меры были настолько несправедливыми, что вызвали широчайшее общественное возмущение. Третье сословие в Генеральных штатах объявило себя Национальным собранием, а тут еще и случился мятеж в Париже со взятием Бастилии, в общем, продолжение этой истории вы знаете — в частности, для короля она закончилась более чем печально.

У нас, конечно, не Франция XVIII века, нет Бастилии и никто не собирается созывать Генеральные штаты, и нет таких ярких политиков, которые были в те времена (оппозиция, в частности, совсем никуда не годится), однако социальная ситуация во многом схожа. Пенсионная реформа уже вызвала в самых разных слоях дискуссию о том, насколько эффективна нынешняя социальная система и кто должен платить за «прорывы» и за дыры в бюджете. Правительство, как и король во Франции, боится тронуть бизнес-элиты, и это, как и во времена Людовика XVI, обостряет в обществе ощущение несправедливости и неравенства, а значит, социальные противоречия между верхами и низами.

Чем это опасно для нынешней власти? Тем, что в основе ее легитимности и ее мандата на безграничное правление лежит в том числе идея защиты народа от беспредела со стороны олигархии, идея государственничества. Конечно, есть еще идеи защиты от распада страны, от внешних врагов, но «спасение от 90-х» составляет немаловажную часть фундамента нынешнего политического здания. Если власть забирает у народа то, что спокойно можно было бы забрать у олигархов и коррупционеров, то справедлива ли эта власть? Народна ли она или только прикрывается популизмом?

Нужно сразу сказать: на данный момент подобные настроения еще не стали массовыми. Митинги против реформы пока не очень многочисленны; люди заняты чемпионатом; наконец, они пассивны, не хотят лезть в политику, разобщены, глухо сетуют на своих кухнях, но к решительным действиям не склонны. Да и рейтинги только начали движение вниз, и их динамика пока не ясна, кто-то говорит, что ниже они и вовсе не упадут. Интересные результаты соцопросов мне лично довелось видеть в некоторых отдаленных от центра регионах — в них большинство респондентов были против реформы, при этом ответственность за нее они возлагали на «Единую Россию», однако в числе тех, кто дал такие ответы, 30% собирались голосовать за партию власти на ближайших выборах... Очевидно, тут действуют и сила привычки («барин жестокий, но он же наш барин»), и отсутствие альтернативы («а за кого еще голосовать?»), может быть и другие уважительные причины, но факт остается фактом. 

Да, непосредственно сейчас нет ситуации, похожей на июль 1789 года во Франции или даже на декабрь 1825 года в России: ярославские единороссы, конечно, совсем не тянут на декабристов. Пока что удается выводить из-под удара президента, держать общество в состоянии неопределенности, выпускать пар через лояльные структуры, пытаться аргументировать необходимость реформы (из последних курьезов — заявление про то, что пенсионеры от безделья спиваются и им лучше идти работать). Однако раскачка все же есть, и власть вынуждена держать руку на пульсе, готовя на крайний случай план «Б». Если рейтинги и дальше опустятся вниз, если местные единороссы и чиновники продолжат, пусть и в кулуарах, критиковать реформу, если к этому присоединятся столичные «лидеры общественного мнения» (журналисты, ученые, деятели культуры), и главное — если народ начнет активно выходить на митинги, станут обсуждать меры по смягчению или переносу реформы. Последнее будет означать ее фактическую отмену.

У власти сейчас есть три варианта действий. Первые два ее вполне устраивают, третий для нее менее желателен. Программа максимум предполагает проведение реформы в первоначальном виде. Это произойдет, если общественное сопротивление будет пассивным и не затронет основы системы. Если недовольство будет более чувствительным и открытым, возможен вариант «лайт» — например, повышение возраста выхода на пенсию для женщин не до 63, а до 60 лет (для мужчин — не до 65, а до 63 лет). Тут, однако, не следует особо обольщаться: кажется, что это поблажка, однако увеличение возраста для женщин на 5 лет вполне устраивает правительство — статистически их в этой социальной группе заметно больше, чем мужчин.

Если же начнет сильно падать рейтинг президента, просядут на выборах единороссы, пройдут многочисленные акции, то реформа может быть и вовсе перенесена на неопределенный срок. Надо заметить, что этот вариант, хотя и нарушает планы правительства, все же не смертелен — под шумок чемпионата и пенсионной реформы уже состоялся ряд непопулярных мер, например, повышение НДС. Так что денег с нас все равно соберут больше, чем раньше, ведь все товары скоро подорожают. Плюс правительство запланировало 1,7 трлн рублей займов.

Итак, главная мысль: остановка пенсионной реформы зависит вовсе не от воли президента — он и так прекрасно о ней осведомлен — а от нашей с вами реакции, потому что власть действует, исходя из градуса общественных настроений.

Ну и, конечно, хотелось бы посоветовать правительству не искать деньги в карманах и без того небогатого населения, а перестроить экономическую политику. Деньги на затыкание дыр, «прорывы» и даже повышение пенсий есть — их можно найти, если снизить ненужные и неэффективные бюджетные расходы и отменить поблажки крупному бизнесу — современной аристократии.

В заключение — о Медведеве. Многие считают, что президент пожертвует им, если непопулярные реформы в конец провалятся. Позвольте с этим не согласиться. В последнее время премьер-министр полностью превратился в аватар президента, который страхует его от всех рисков. Даже на игру России с Испанией в 1/8 финала и с Хорватией в 1/4 пришел именно Медведев, а не Путин. Премьер делает черновую работу, а не в привычках президента подставлять и делать крайними людей из своего окружения, кому он эту работу поручил. Сам факт переназначения Медведева в мае этого года однозначно говорит о том, что закрепилась схема «плохие бояре — хороший царь», в которой обе величины являются постоянными, а бояре играют роль вечного громоотвода для общественного недовольства.

Президент Путин никогда не принимает решений под давлением публики — это парадоксальным образом делает выгодным для Медведева низкий рейтинг, с которым он может пробыть премьером еще достаточно долгое время. Думаю, смена правительства последует не раньше, чем Путин начнет выбирать себе преемника на новый президентский срок, да и то, если этим преемником, в силу дефицита вменяемых кадров, не окажется... все тот же Медведев. Вот такой метафизический парадокс, как говорил герой известного мультика.