Будущие пенсионеры потеряли 55 млрд накоплений: государство молчало три года

Прощайте, денежки

В народе шутят: «Пенсионеры — это самое дорогое, что есть у государства». Цинично звучит, но на самом деле пожилые неработающие граждане — это большая головная боль для властей, отработанный материал, экономически бессмысленный пласт общества численностью в 43 млн человек, на выплаты которым уходит львиная доля госсредств. Еще 70 млн человек — это официально трудящиеся граждане, будущие пенсионеры. Но и они, похоже, не в чести. Оказалось, что почти 4,5 млн человек в 2017 году безвозвратно потеряли часть своих пенсионных накоплений на общую сумму в 55 млрд рублей. Деньги растерялись при досрочном, но вполне добровольном переходе из государственного Пенсионного фонда в негосударственные фонды и из одного НПФ в другой. При этом людей не предупредили о том, что без потерь инвестиционного пенсионного дохода такой переход возможен раз в пять лет. Скорее всего, большинство будущих пенсионеров даже не подозревают об утрате собственных средств, а когда обнаружат — ничего не смогут поделать.

Дело в том, что принципы перевода обозначены в законодательстве, но так витиевато, так двусмысленно, что обывателю крайне сложно в них вникнуть. Прощайте, денежки: незнание закона в нашей стране, как известно, не является аргументом в пользу незнавшего.

Удручающие цифры таковы: 2,2 млн человек потеряли свои доходы размером 33,9 млрд рублей в результате передачи накоплений из ПФР в различные НПФ. Еще 2 млн человек лишились кровных при досрочном переходе в другие НПФ на общую 27–35 млрд рублей. И те и другие совершили фатальную ошибку: они написали заявление о смене страховщика пенсионных накоплений до 2020 года. По закону же, начавшему действовать в 2015 году, переход без потерь дохода возможен был лишь через пять лет.

Не успела эта новость появиться, как Правительство России оперативно отреагировало, хотя обычно власти годами игнорируют социально значимые вопросы. А тут в кабмине не на шутку возмутились и... обвинили во всем НПФ. Мол, те поступали недобросовестно, умалчивая нюансы перехода, вводили в заблуждение граждан. Вице-премьер Ольга Голодец уже пообещала разобраться. Как именно? Разъяснить обычным людям закон. Тем более убытки граждане несут уже который год подряд: по итогам 2016 года потери составили 30 млрд рублей, а в 2018 году могут оказаться еще больше, чем в 2017-м. На этом фоне «оперативность» и «забота» властей выглядят еще нелепее. Получается, что правительству понадобилось три года, чтобы понять, что его же законы написаны нечеловеческим языком.

Не без горькой усмешки скажем, что есть и хорошая новость: по действующим правилам при досрочном переходе человек теряет не весь свой инвестиционный доход, а «всего» 20%. Эта одна пятая размером в полсотни миллиардов идет не абы куда, а в резерв по обязательному пенсионному страхованию (РОПС). По идее, средства из РОПС должны направляться на благие цели: выплаты правопреемникам застрахованных лиц и клиентам в случае краха НПФ. Правда, есть еще один адрес для этих денег — «на покрытие возможных убытков фондов». Что под этим подразумевается — непонятно, но, зная реалии нашей страны, возможными убытками может считаться все что угодно, начиная от долгов НПФ по кредитам и заканчивая покупкой виллы на Канарах для его владельца. Вот мы и добрались до истины. Значит, НПФ просто-напросто было выгодно умалчивать информацию о потерях инвестдоходов клиентов, причем совершенно безнаказанно. С них взятки гладки: есть же закон, не читали — сами виноваты.

Кстати, помимо потерянных доходов от досрочного перехода в РОПС идут накопленные умершими людьми деньги, которыми не воспользовались их правопреемники. Только задумайтесь над всей иронией происходящего: по сути, страховщики не делают разницы между мертвыми и теми живыми, кого удалось обвести вокруг пальца. По этому поводу народный фольклор тоже придумал меткую поговорку: «Короткая жизнь — залог процветания пенсионной системы».

А теперь вспомним, какую широкую агитационную кампанию проводили НПФ, чтобы привлечь к себе клиентов, заманивая их высокой доходностью для их пенсионных накоплений. Доходило до откровенного навязывания: представители частных фондов заявлялись в квартиры граждан, приставали к ним в банках, на улицах, на работе. Причем действовали они в лучших традициях агрессивной рекламы, настойчиво убеждая наивных граждан, что на государство надежды нет, оставит без пенсии — глазом не моргнет. Многие велись и в итоге оказались заложниками противоречивых правил игры, которые придуманы лишь на руку владельцам НПФ. Среди них, к слову, немало бенефициаров банков: именно при кредитных организациях массово открывались частные пенсионные фонды.

К тому, что на наши денежки банкиры ни в чем себе не отказывают, греясь в теплых странах, мы давно привыкли. Но государство-то куда смотрело? Вроде бы старалось как лучше: придумало НПФ для распоряжения пенсией по собственному усмотрению граждан по примеру развитых стран. Или оно просто хотело снять с себя обременительную ответственность за будущее пенсионеров? Когда придет время, государство просто разведет руками: ничего не знаем, ищите свои деньги в НПФ.

«Старикам тут не место» — это точно про Россию. По данным глобального пенсионного индекса Natixis Global Asset Management, наша страна занимает 40-е место из 43 по уровню жизни пенсионеров и последнее по возможности сберегать и увеличивать пенсионный капитал.