Почему дорогая нефть — новогодний «дареный конь»

Россия становится единственной страной в мире с крайне сомнительными перспективами среди сырьевых лидеров

В масштабах страны мы все (на самом деле нет) на новый, 2018-й, получили подарок, о котором в последнее время, казалось, могли только мечтать: цена барреля нефти подскочила за 70 долларов!

Уже забыли, что не так давно она была $27,1? После летнего рекорда 2008 года в 147,5 доллара, когда казалось, что «эта музыка будет вечной», цифра 27 в недалеком 2016 г. стала практически концом этой вечности... Казалось, что еще чуть-чуть, и вслед за ценами на всего лишь один из видов сырья рухнет и огромная страна.

И вот удача — основная кормилица российской экономики начала возврат к докризисным ценам. Карман шире, встаем с колен, перестаем держаться, улыбаемся и машем, приветствуя всеобщее счастье и благодать? Ну как всеобщее... На самом деле благоденствие пришло далеко не ко всем жителям России, а только к некоторым ее представителям: рост цен на углеводороды прежде всего становится источником обогащения для все тех же госкорпораций и олигархов. Это видно невооруженным глазом даже по списку Forbes: общее состояние 96 российских миллиардеров составляет более 22,3 триллиона рублей. Большинство людей в этом списке — газовики и нефтяники. Для них понятно, что кто получил от дорогой нефти.

Получило ли что-то государство в целом? Большой вопрос. Логично, что страна, где 65% экспорта по-прежнему составляют углеводороды, полна ожиданий. В 2006 году, когда нефть впервые достигла отметки в 70 долларов, экономика выросла на 6,7%. С тех пор структура экономики России кардинально не изменилась. Ждем новый экономический рост? Ждем активно: еще начиная со второго квартала прошлого года высокопоставленные чиновники хором обещают нам выход ВВП на траекторию роста.

Однако на ВВП рост цен на нефть сейчас не так существенно влияет, как это было до кризиса. Дорожающее сырье улучшает бюджетные показатели, увеличивает доходы бюджета, но не оказывает значимого влияния непосредственно на экономический рост.

Зато экономический блок чиновников очень любит на любую резонную претензию выдавать заученную мантру об историческом минимуме индекса потребительских цен — по итогам декабря 2017 года он составил 2,5%. Только добиться этого удалось прежде всего путем удержания ключевой ставки не ниже 7,75% годовых, и сейчас ставка ЦБ в три с лишним раза превышает уровень инфляции. Также снижению инфляции способствовала слабая потребительская активность (оборот розничной торговли вырос всего на 0,8% за 11 месяцев). При этом в 2017 году (также за 11 месяцев) реальные располагаемые доходы снизились на 1,4%. Таким образом, 2017-й станет четвертым подряд годом падения доходов. За чертой бедности по-прежнему находятся свыше 20 млн россиян (извините, но еще раз невольно вспоминается здесь список Forbes с их триллионами).

Идем дальше. Резервный фонд сегодня практически пуст, а трехлетний бюджет дефицитен и снова потребует скрытого включения печатного станка, как уже было в 2017 году. Госдолг регионов превысил 2,2 трлн рублей, и нет никаких перспектив к его сокращению. В то же время налоги и сборы растут, еще более осложняя жизнь малому и среднему бизнесу. Прямые иностранные инвестиции еще нескоро выйдут на докризисный уровень, а владельцы офшоров стараются избегать статуса налогового резидента в России. И это далеко не исчерпывающий список проблем, с которыми сталкивается экономика после роста средней цены на нефть Urals на 26,6% за год.

Что же именно ждали наши чиновники в одной подарочной корзинке вместе с такими ценами на «черное золото»? Вот ожидания людей вполне логичны и объяснимы.

Прежде всего, рост рубля. Уже 10 января за доллар давали меньше 57 рублей. Но посмотрим на обратную сторону медали: курс рубля сейчас приблизительно такой же, как в апреле 2017 года и в июле 2015 года, когда нефть стоила около 50–55 долларов. А в 2009 при нефти за 70 доллар стоил и вовсе около 30 рублей. С падением нефтяных цен курс рубля с грохотом летел вниз, но обратное движение цен на сырье отнюдь не повлекло за собой резкого удорожания национальной валюты. Почему? Все просто. Минфин с Центробанком упорно твердят о переоцененности рубля. Кроме того, Минфин целенаправленно сбивает курс, чтобы проще было наполнять бюджет. Получившим доступ к финансовым ресурсам из-за растущих цен на нефть олигархам и спекулянтам стало выгодно менять валюту на рубль и затем покупать высокодоходные рублевые финансовые инструменты. Банковская система стала паразитическим элементом в системе экономики. Вместо того чтобы обеспечивать экономику деньгами, она высасывает эти деньги, как бешеный пылесос, и через финансовый сектор выплевывает их на рынок. А затем за границу. Плюс санкции и общее недоверие инвесторов к российской экономике. Так что, похоже, здесь российское население получит в ответ на ожидания одну из излюбленных фраз нашего политического истеблишмента: «Не дождетесь».

Итак, если даже такой стремительный скачок цен на нефть не позволил нашей сырьевой экономике перейти к устойчивому росту, то какая цена на нефть нам нужна? И почему цена нынешняя вполне себе позволяет другим странам, также добывающим и экспортирующим «черное золото», собирать сливки?

Например, США, которые в следующем году могут вырваться в лидеры по объемам добычи нефти, обогнав Россию и Саудовскую Аравию, обеспечив при этом рост экономики не менее 2,5%. В 2017 году доходы американцев установили рекорд за счет создания новых рабочих мест, налоговая реформа, реализованная Трампом, позволила снизить налоги, а не повысить их под прикрытием слов про оптимизацию.

В Саудовской Аравии ситуация в экономике не столь оптимистична: в 2017 году дефицит бюджета превышал 15% ВВП. В структуре доходов страны доходы от торговли нефтью составляют более 90%. Но правительство предпринимает динамичные меры, чтобы исправить ситуацию: разрабатываются проекты по альтернативной энергетике, высокотехнологичной промышленности, космонавтике, недавно даже заговорили о вложениях в перспективную сланцевую добычу в США. А в 2018 году бюджетникам в Саудовской Аравии полагается надбавка в $260 ежемесячно для поддержания спроса. И никто никого не пугает бешеной инфляцией.

Или вот пример Норвегии, где около 20 лет назад начали создавать суверенный фонд, некий аналог нашего Фонда национального благосостояния. У них 73,6% акций крупнейшей нефтегазовой корпорации Statoil принадлежит государству, что позволяет стабильно получать хороший доход от добычи и реализации углеводородов. Как результат экономической политики правительства Норвегии — активы суверенного фонда в сентябре 2017 года перевалили за 1 трлн долларов. Это около 57 трлн рублей по текущему курсу. Размер Фонда национального благосостояния России сейчас меньше почти в 15 раз! И это притом, что Норвегия добывает нефти в 6,7 раза меньше нашего.

Российскую же экономику в нынешнем виде нефть уже не спасет. Ни нефть по 100, ни нефть по 150 долларов. Российские недра только на словах принадлежат России. В реальности же, например, некоторые нефтяные компании прячутся за неоднозначной структурой владения, что позволяет уклоняться от выплаты дивидендов и в нужное время прикидываться частной компанией без обязательств.

Но это полбеды. У власти нет понятной и последовательной стратегии социально-экономического развития страны. Без этого любые решения становятся ситуативной реакцией на происходящие события. Чиновники впали в инфантильную нерешительность и боятся проводить любые реформы. Не говоря уже о том, что сырьевые сверхдоходы используются крайне неэффективно. Они тратятся на покупку валюты, которая тихо оседает на счетах или идет на покупку US Treasuries с очень низкой доходностью, либо являются формальным обоснованием включения печатного станка. Но и в этом случае свежеотпечатанные деньги минуют реальную экономику и направляются прямо в бюджет.

Если все останется как есть, то в самом ближайшем будущем нас ждет... дальнейший спад курса рубля. Независимо от цен на нефть. Выход Минфина на биржу с сотнями миллиардов рублей не может не сдвинуть рынок. И уже вскоре после выборов можно будет увидеть доллар по 70 рублей. Но и поток нефтерублей не означает, что все вдруг начнут купаться в золоте: все излишки все равно идут на покупку валюты в рамках бюджетного правила. Хорошо будут себя чувствовать только экспортеры (а это, снова-здорово, опять же сырьевые компании). Обрабатывающая промышленность при этом рискует свалиться в еще большую яму: для модернизации требуется дорогое импортное оборудование. А значит, и зарплаты не будут расти так, как хотелось бы.

Остается лишь смутная надежда на то, что серьезные реформы все-таки начнутся сразу же после выборов, уже в марте текущего года. Но если снова нет, то Россия становится единственной страной в мире с крайне сомнительными перспективами среди сырьевых лидеров. И вообще — с крайне сомнительными перспективами существования в нынешней конфигурации государственной целостности. И вот об этом стоит серьезно задуматься.