Пенсии, питаемые нефтью: сравнение Норвегии и России поразило

Последняя кубышка

В 2018 году Россия меняет схему накопления средств на различные непредвиденные расходы: нехватку денег на выплаты пенсий, дефицит бюджета, важные инфраструктурные проекты. Теперь сверхдоходы от экспорта энергоресурсов будут аккумулироваться в Фонде национального благосостояния. Мы сравнили его с аналогичным норвежским фондом — в нем собрано в 14 раз больше денег.

В ФНБ с этого года интегрируется Резервный фонд, капиталы которого полностью истрачены. Как полагают эксперты, такая рокировка не спасет накопления России на черный день от риска неожиданно подойти к концу: вместо того чтобы перекладывать деньги из одного кармана в другой, лучше сконцентрироваться на более эффективном управлении с трудом накопленными сбережениями.

Просуществовав почти 10 лет, в России был ликвидирован Резервный фонд, созданный в 2008 году после разделения Стабилизационного фонда. С 1 февраля он будет присоединен к Фонду национального благосостояния (ФНБ), который теперь выступает в качестве единого суверенного фонда России.

На первый взгляд беспокоиться не следует. В Законе о государственном бюджете на 2017–2019 годы предусматривалось, что до конца 2017-го средства Резервного фонда будут полностью исчерпаны. Что и произошло. Отныне весь груз ответственности берет на себя ФНБ, который обещает оправдать статус оплота отечественного финансового резерва.

Вместе с тем остается неприятный осадок — скорость, с которой государство тратило Резервный фонд, внушает опасения, что в тех же темпах будут опустошаться счета ФНБ, и поэтому в один момент Россия рискует оказаться без последних резервных накоплений.

По оценке Министерства финансов, на 1 января 2018 года объем средств в ФНБ, который в феврале поглотит исчерпанный Резервный фонд, составлял 3,7 трлн рублей, или чуть больше 4% ВВП.

После объединения фондов практически весь капитал новой структуры придется на аккумулированные в ФНБ средства. Сумма внушительная, но рекордной ее не назовешь. По сравнению с объемом средств, которые находились в ФНБ на 1 января 2014 года, то есть до последнего финансового кризиса, размер фонда вырос лишь на 17%, а в долларовом эквиваленте из-за снижения среднегодового обменного курса даже сократился на 36%. Оставшихся средств может не хватить на все непредвиденные траты, если деньги расходовать нынешними темпами.

Тем более что на ФНБ ляжет дополнительное обременение. Изначально у Резервного фонда и ФНБ были разные задачи: первый использоваться для покрытия дефицита бюджета, а второй должен был не допустить дефицит Пенсионного фонда. Теперь объединенный ФНБ станет решать сразу обе эти задачи, хотя наполняться он будет как и раньше — за счет сверхприбыли от экспорта нефти и доходов, получаемых от управления активами фонда.

В 2018 году, по прогнозу правительства, Россия может получить доходов бюджета на сумму в 15,26 трлн рублей при среднегодовой цене на нефть в $40 за баррель. Это наиболее консервативный сценарий, так как сейчас за «бочку» дают почти $70.

Если средняя цена барреля по году будет составлять $50, то бюджет дополнительно получит 2 трлн рублей доходов от продажи углеводородов. Если нефть поднимется до $60, то нефтегазовые сверхдоходы увеличатся до 4 трлн рублей. Если же стоимость барреля весь год сохранится на нынешнем уровне — $67–68, то дополнительные сырьевые доходы возрастут до 5,3 трлн рублей, что позволит увеличить объем ФНБ к концу 2018 года до 6–9 трлн рублей.

В то же время если цены на «черное золото» резко упадут и среднегодовая стоимость барреля окажется на уровне в $43–44, как предполагается в одном из прогнозов правительства, то ФНБ за счет дополнительных нефтегазовых доходов пополнится лишь на 740 млрд рублей и к концу года увеличится только до 4,4 трлн.

Существует также фактор нестабильности доходов от управления активами ФНБ. Принцип их получения заключается в следующем. Если государство удачно размещает средства фонда в валюту и другие высоконадежные иностранные активы, то это обеспечивает фонду доход от разницы курсовой стоимости активов. Правда, возможен и отрицательный вариант. В 2016 году значительная часть средств Резервного фонда была переведена в доллары и евро, но самой супердоходной валютой оказался российский рубль, в результате чего фонд получил серьезный убыток.

Средства Фонда национального благосостояния с момента его создания в 2008 году использовались преимущественно не по назначению. На покрытие дефицита ПФР аккумулированные в ФНБ нефтегазовые доходы стали направляться только в 2017 году — около 662 млрд рублей. Цифра серьезная, но, получается, по прямому назначению из ФНБ было израсходовано менее 18% средств.

Правда, средства этого фонда законодательно было разрешено ограниченно использовать не по назначению: до 40% денег можно потратить на инфраструктуру, по 10% — на поддержку проектов Российского фонда прямых инвестиций и на финансирование иных государственных задач. Это оправданно: распределение дополнительных нефтегазовых доходов на инвестиции в реальный сектор экономики — более эффективный способ использования средств, чем одномоментная раздача пенсионерам.

Тем не менее к средствам ФНБ присматривались и частные корпорации, столкнувшиеся с ограничением доступа к зарубежному финансированию и невозможностью приобретать технологии и оборудование, произведенные в «санкционных» странах. В ряде случаев адресная финансовая помощь — на сумму до 150 млрд рублей — была предоставлена. Причем последствия оказались довольно прагматичными — был построен завод по производству сжиженного газа и введен в строй арктический морской порт ледоколов-газовозов.

Такая политика распределения средств ФНБ показала, что очевидных жестких ограничений на использование этого ресурса нет: когда надо, ими покрывают дефицит пенсий, в других случаях могут пустить на латание дыр в бюджете, а в определенных обстоятельствах — даже инвестировать в частные организации.

С одной стороны, долгосрочные инвестиции в инфраструктуру можно рассматривать как вложения в будущее. С другой стороны, возникает дилемма: заботясь о будущем, государство может стремительно израсходовать все накопленные средства, и уже совсем скоро, в ближайшие год-два, инновационное развитие рискует столкнуться с острой нехваткой фондовых отчислений.

В самом деле, инфраструктурные проекты, особенно связанные со строительством и ремонтом железных дорог, являются долгосрочными инвестициями, возврата средств от которых не следует ждать быстро. В качестве обеспечения предоставленного ФНБ займа ряд госкомпаний предоставляют свои акции, которые не торгуются на биржах и не могут быть ликвидным активом, — выгодно их продать не получится, так как это возможно только после приватизации части государственного пакета.

Это означает, что правительственные накопления в ФНБ также уязвимы как для внутренних рыночных рисков, так и для внешних геополитических атак. С февраля этого года США собираются ужесточить антироссийские экономические санкции вплоть до запрета на оборот с российскими государственными ценными бумагами. Это грозит привести к серьезному оттоку капитала из России. Даже ограничения по приобретению только новых выпусков облигаций отечественного госдолга приведут к сокращению позиций иностранцев в суверенных обязательствах России на 10%, что эквивалентно оттоку капитала более чем на 200 млрд рублей.

О крупных инвестициях, в том числе в реальный сектор, придется на время забыть. Частный бизнес и госкорпорации потребуют от правительства помощь в финансировании масштабных проектов. Государство будет вынуждено протянуть бизнесу руку помощи, запустив ее, в свою очередь, в оставшиеся резервы, а конкретно — в ФНБ. Пока вопрос, как быстро и эффективно в кризисных условиях пополнить истощенные резервы, не решен, эти средства начнут стремительно таять.

Остается надеяться только на сохранение существующих, относительно высоких цен на нефть. Возврат стоимости «черного золота» к уровню в $70 может способствовать установлению в России бездефицитного бюджета. Предприятия смогут финансировать свои проекты самостоятельно, не обращаясь за помощью в ФНБ, и темпы расходования средств из единственной оставшейся в распоряжении правительства кубышки могут значительно снизиться. К сожалению, приходится констатировать, что иных механизмов пополнения резервов, помимо нефтедолларов, в период кризиса государство так и не разработало. Соответственно, можно констатировать, что к очередному ужесточению торговых санкций, а тем более к новому экономическому кризису наше государство пока не готово.

Самым большим резервным фондом в мире, аккумулирующим сверхдоходы от реализации углеводородов, является Государственный пенсионный фонд Норвегии, которая добывает порядка 2% нефти в мире. Объем средств в этом фонде на 2017 год составлял $870 млрд. Российскому ФНБ с его $63 млрд до норвежских масштабов еще очень далеко. Откуда же у Государственного пенсионного фонда этой богатой, но маленькой по территории страны (и далеко не самого крупного производителя нефти в мире) такие деньги?

Все дело в качественном управлении активами. Норвежский фонд владеет крупными пакетами государственных облигаций США, Германии и Японии, так как именно эти ценные бумаги считаются самыми надежными финансовыми инструментами в мире. Кроме того, фонд владеет акциями девяти тысяч компаний по всей планете, в том числе ценными бумагами транснациональных технологических гигантов. Высоколиквидные и надежные активы приносят норвежскому пенсионному фонду стабильный доход.

Поскольку пенсионная система Норвегии работает стабильно, а предприятия страны получают прибыль самостоятельно, долгое время этот фонд служил всего лишь кубышкой, где аккумулировались деньги на черный день. Но когда этот день наступил в 2016 году, норвежцы впервые распечатали загашник и влили в собственную экономику $25 млрд на поддержку производства. Интересно, что средства Государственного пенсионного фонда Норвегии начали тратиться не в разгар кризиса, когда бизнес сворачивал крупные инвестиционные проекты, а на стадии выхода скандинавского государства из пике, когда предприятиям срочно потребовались инвестиции.

Без собственной кубышки России, с ее огромной территорией и необходимостью строить и модернизировать инфраструктуру, а также фактически заново инвестировать в почти уничтоженную серией финансовых кризисов экономику, не обойтись. Пока средства Фонда национального благосостояния еще радуют глаз триллионными значениями. Между тем вызывает беспокойство тот факт, что государство, с большим трудом сформировав эту кубышку, не имеет представления, как ею правильно управлять. Архитекторы ФНБ, судя по всему, не обладают широкой практикой не только по освоению, но и по приумножению капиталов. Они со страхом ждут очередной волны падения цен на нефть и обострения международных отношений, не прислушиваясь к опыту, наработанному в других странах, в том числе в Норвегии. Именно такая политика продолжает оставлять Россию в списке стран — сырьевых придатков мировой экономики.

МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ

Игорь НИКОЛАЕВ, директор Института стратегического анализа ФБК: «Если экономика продолжит находиться в состоянии полупадения-полуроста, бюджет будет оставаться дефицитным. Для его покрытия надо будет искать деньги, причем все равно, откуда их придется брать. У нас остается только один Фонд национального благосостояния. Если мы израсходуем еще и его, а экономика по-прежнему не заработает, то придется очень резко, просто обвальным образом сокращать расходы бюджета — в том числе на социальные нужды».

Сергей СУВЕРОВ, начальник аналитического департамента УК «БК-Сбережения»: «У дефицита бюджета есть свои плюсы. Тем более что «бюджет развития», как чиновники называют новый главный финансовый документ страны, обязан быть дефицитным.

В этом году дефицит бюджета должен составить 1,27 трлн рублей. В 2019–2020 годах он останется на уровне 820–870 млрд. Оперируя этими суммами, можно судить о темпах расходования средств, которые, скорее всего, придется брать из ФНБ. Тем не менее можно ожидать, что темпы расходования резервной кубышки в 2018–2020 годы будут намного ниже прогнозируемых».