Эксперты призвали банки к добросовестности при продаже сложных финансовых инструментов

Исход судебного спора между Сбербанком и «Транснефтью» может стать важным прецедентом, который повлечет за собой изменение законодательного регулирования рынка деривативов — инструмента для получения прибыли и хеджирования рисков. К такому выводу пришли участники круглого стола «Рынок производных финансовых инструментов. Ситуация на рынке и позиция регулятора».

Накануне «Транснефть» направила кассационную жалобу на решение девятого Апелляционного суда, который принял решение в пользу Сбербанка о признании недействительной сделки с трубопроводной корпорацией. Предметом спора стала сделка с ПФИ, которую Сбербанк, будучи консультантом корпорации, предложил ей для снижения стоимости обслуживания облигационного долга. Сложный производный инструмент представлял собой комбинацию двух барьерных опционов на продажу и покупку валюты. Сделка была заключена в конце 2013 года, и из-за девальвации рубля сработал верхний барьер курса доллара, в результате чего «Транснефть» получила лишь премию за принятие риска конвертации рублей в размере 1 млрд рублей, потеряв при этом 67 млрд рублей, которые выплатила Сбербанку. Судебный спор между банком и корпорацией оказал большое влияние на фондовый рынок. По мнению финансового консультанта, управляющего директора Королевского банка Шотландии в 2011-2015 году Вадима Воронина, в результате судебных разбирательств рынок деривативов в России встал. «Компании боятся заключать сделки по деривативам, рынок не может работать, если между клиентами и контрагентами (банками) не будет доверия. На западных рынках такая сделка не могла быть осуществлена в принципе, поскольку там сделки рассматриваются с точки зрения репутационных рисков банка и банки расплачиваются за свои ошибки, когда ими нарушен их «моральный» кодекс». Он напомнил, что «Транснефть» потеряла 2 млрд рублей сразу же в день сделки 27 декабря 2013 года, но обнаружила это через четыре дня, когда перепроверила сделку по рыночной стоимости, где оказалось что стоимость дериватива составляет 3 млрд рублей, а не 1 млрд, который заплатил Сбербанк. «Сбербанк должен был предупредить, что общая величина дохода или убытка (PNL) составляет 2 млрд рублей», — сказал эксперт.

«В России пока не сложилась культура рынка деривативов, который только развивается. В этих условиях к банкам неограниченное доверие с точки зрения анализа текущей ситуации, и банки воспринимаются больше в роли консультанта, а не контрагента», — заметил профессор кафедры международных финансов МГИМО Алексей Буренин. По мнению Буренина, для компаний реального сектора слишком много причин бояться рынка деривативов: опытных специалистов по ПФИ нет, а на более прозрачном биржевом рынке просто нет достаточной ликвидности, чтобы удовлетворить интересы крупных корпораций. Поэтому бизнес вынужден идти за инструментами хеджирования на внебиржевый рынок, то есть фактически к банкам, экспертизе которых он по умолчанию доверяет».

Складывается впечатление, что доверяет зря.

В таких условиях принцип добросовестности контрагентов не регламентирован, банкам очень легко пользоваться доверием клиентов. Партнер юридической фирмы «Монастырский, Зюба, Хренов и партнеры» Владимир Хренов полагает, что в России необходимо введение трехуровневой системы регулирования рынка производных инструментов, где на первом уровне будет общий закон, на втором — подзаконные акты и на третьем — самодисциплина банков, то есть четко прописанный принцип добросовестности.

«Банковская индустрия должна выработать стандарты поведения, которые становятся обычаями делового оборота, если говорить нормами Гражданского кодекса, или источниками права. Спор «Транснефти» со Сбербанком обнажил проблемы на третьем уровне. Очевидно, что в части добросовестности очень важны репутационные риски для банка, то есть продавца, который, несомненно, является более квалифицированным участником этой сделки. Соответственно, он должен проявлять повышенную заботу о клиенте», — подытожил Владимир Хренов.