Инфернальная пенсионная реформа: на жизнь все равно не хватит

Россиянам не стоит надеяться на индивидуальный инвестиционный капитал

Мировое финансовое общество сотрясла новость — миллиардер Уоррен Баффет накопил на своих счетах $100 млрд! Американские регуляторы утверждают, что все это биржевой спекулянт нажил честным путем и полностью уплатил налоги. Может, и так. Но дело не в доходах. Нынешний американский пенсионер много лет копил миллиарды и в итоге стал обладателем астрономической суммы. В России об этом можно лишь мечтать. Правительственные ведомства постоянно дорабатывают систему пенсионных накоплений, которая устаревает, не успев выйти из-под пера чиновников. Очередное новшество — закон об индивидуальном пенсионном капитале, который, по мнению авторов, хоть и не позволит будущим пенсионерам России скопить состояние, аналогичное баффетовскому, но способен обеспечить им более-менее достойную старость.

Индивидуальный пенсионный капитал (ИПК), согласно Минфину, — совершенно новая составляющая пенсии, которая постепенно вытеснит традиционную, страховую часть накоплений на старость. Работать этот механизм будет так. Пенсия разделится на две части — государственную (страховую) и пенсионный капитал. С 2019 года работодатель будет платить взносы в Пенсионный фонд России (ПФР). Эти выплаты станут основой страховой части будущих пенсий работников, каждый из которых сам решит, сколько ежемесячно перечислять в накопительную базу.

Если работник не захочет принимать участия в этой системе и официально заявит об этом (кого-то из россиян давно не устраивали официальные схемы формирования пенсионных накоплений, и они успели стать клиентами негосударственных пенсионных фондов — НПФ), то с него не будут снимать проценты. У тех, кто не определится и продолжит оставаться «молчуном», государство само снимет на это средства с зарплаты. Причем ставка будет расти с 0% в первый год до 6% в течение шести лет.

Изначально в данной концепции планировалось, что, подписывая договор при приеме на работу, сотрудник сможет заранее заявить об отношении к этой системе и желании или нежелании в ней участвовать. Но Минтруд выступил категорически против «обязаловки», объясняя свою позицию тем, что участие работника в системе ИПК должно быть строго добровольным.

Это логично. Для многих работающих россиян 6% от зарплаты — чувствительная сумма в сравнении с нынешним 1% взноса в ПФР. Средняя зарплата в России на начало текущего года составляла 40 тыс. рублей. В пересчете на доллары по курсу 60 рублей получается знаковое число — $666. В соцсетях и электронных СМИ в шутку предположили, что система ИПК — не реальный инструмент накопления средств на старость, а «сатанинский» подвох со стороны государства.

В каждой шутке, как известно, есть доля правды. Не случайно уже возникли опасения, что ставку отчислений от зарплаты в накопительную часть через некоторое время доведут до 12% — это фактически станет скрытым повышением налога на доход физических лиц. Непредсказуемость решений государства в долгосрочном аспекте и гибкое законодательство вызывают больше всего опасений у будущих пенсионеров.

Неочевидны преимущества системы ИПК и для работодателей. По новой концепции, ИПК для тех предпринимателей, кто подключит (читай — заставит подключиться) своих работников к участию в этой системе, предусмотрены льготы по налогу на прибыль. Но не факт, что работодатель сможет заставить всех своих сотрудников пойти на такой шаг. Если обязательное участие не предусмотрено законом, то большинство работников могут отказаться от ИПК и работодатель не получит льгот.

Для головных офисов крупных корпораций, в которых заняты тысячи человек, налоговая льгота не будет очевидной. Тогда как затраты на обновление программного обеспечения в бухгалтериях филиалов и внедрение новых громоздких компьютерных и административных программ окажутся весьма ощутимыми.

По данным ПФР, в России на начало 2017 года проживало порядка 42,73 млн пенсионеров. Это 29% населения страны. Из них 35,55 млн (24,2% общего числа граждан) получают пенсию по старости и другие виды субсидий (по инвалидности, потере кормильца и тому подобное). Из них официально трудоустроены и продолжают работать почти 15,26 млн человек — то есть 43% от общего числа пенсионеров, ставших таковыми в силу возраста.

Эта более 10% населения России. Цифра ощутимая. Она означает, что каждый десятый россиянин, получая от государства пенсию по старости, не готов прекратить трудовую деятельность. В то же время это говорит о том, что свыше 10% населения страны, продолжая получать оклады или делая деньги на собственном бизнесе, субсидируются государством и создают дополнительную нагрузку на хронически дефицитный бюджет Пенсионного фонда.

Исходя из среднего размера пенсии в России (около 13 тыс. рублей в месяц), государство тратит ежемесячно 200 млрд рублей, чтобы заткнуть дыру в бюджете ПФР. Поэтому разговоры о том, что пенсионный возраст должен быть повышен, весьма актуальны. Хотя некоторые политики называют саму постановку вопроса о повышении пенсионного возраста негуманной, но государству фактически выбирать не приходится — ведь ему необходимы дополнительные доходы, чтобы содержать всех пенсионеров. В первую очередь тех, кто не может работать и выживает исключительно благодаря государственным выплатам.

Напомним, что на 2017 год в ПФР дефицит бюджета запланирован в размере 220 млрд рублей. На первый взгляд сумма, покрываемая за счет трансферта из федерального бюджета, астрономическая. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что отыскать подобные средства не так уж и сложно — было бы желание. Судите сами. В первой редакции закона о федеральном бюджете доходы в этом году предполагались на уровне в 13,49 трлн рублей, расходы — в 16,24 трлн. Дефицит, соответственно, предполагается в рамках 2,75 трлн. Но это при среднегодовой цене на нефть в $40 за баррель. Сейчас «бочка» оценивается в $50–55 в среднем за двенадцать месяцев.

В связи с этим меняется комбинация составляющих формулы, по которой рассчитывается главный финансовый документ страны. Согласно новой редакции, доходы вырастут до 14,63 трлн, расходы — до 16,55 трлн. А дефицит бюджета на 2017 год снизится до 1,92 трлн рублей (с 3,2% до 2,1% ВВП). Иначе говоря, экономия составит почти 830 млрд рублей. Можно было бы «отломить» от этой суммы и побольше средств на ликвидацию дыр Пенсионного фонда, особенно в преддверии будущих президентских выборов.

В начале 2016 года, когда обменный курс обвалился до 80 рублей за доллар, пессимисты прогнозировали, что дефицит ПФР превысит триллион рублей. По итогам он не дошел тогда и до 200 млрд. Вместе с этим очевидно, что дефицит Пенсионного фонда — надолго. Население России, несмотря на некоторые улучшения в демографическом процессе, стареет. Сокращение численности прекратилось, и начался рост, но число трудоспособных граждан убывает. С 2015 года оно сократилась на 10%. Значит, многомиллионную армию отечественных пенсионеров через несколько лет ждет прибавление. Нельзя исключать, что половина этих пенсионеров окажется по документам трудоспособной. Люди, выйдя на пенсию, продолжат работать. А правительство, соответственно, продолжит нести расходы на «трудоспособных» пенсионеров, тогда как на эти средства можно было бы повысить пенсии нетрудоспособным, которые в прибавке к пенсии реально нуждаются.

Идея пенсионных накоплений, и в частности ИПК, вызвана как раз тем, что власть осознает, что при старении населения государство продолжит нести огромные расходы, а дефицит Пенсионного фонда перерос в «хроническое заболевание». Государство стимулирует граждан откладывать из зарплаты на пенсию, пока есть работа и немного средств на будущее, чтобы иметь прибавку на старость.

Однако накопительную часть государству тоже придется выплачивать. На эти цели должны быть зарезервированы средства, но их, как мы видим, не хватает. Проблема в том, что если участие гражданина в системе ИПК будет добровольным, то в нее поступит гораздо меньше средств, чем ожидают Минфин и ЦБ.

Основания для скепсиса тут есть. Скажем, программа, похожая на ИПК, некоторое время назад провалилась в Италии. Причиной стал не экономический кризис, а связанный с добровольным участием в программе бюрократизм: необходимость нанимать дополнительный штат бухгалтеров и прибегать к услугам специальных фирм на аутсорсинге — расходы на это непросто заложить в зарплату каждого работника, особенно если в фирме работают тысячи человек.

Поэтому согласимся: для успешной реализации программы ИПК в России без «обязаловки» не обойтись. Это тот случай, когда административный ресурс должен заработать. Конечно, накануне президентских выборов вряд ли кто-то ограничит выбор избирателей. В то же время всем россиянам надо осознать: государство сможет индексировать пенсии только на уровень инфляции, что их нынешним получателям жизни не облегчит и до Баффета им будет точно не достать.

Только нужны ли в принципе индивидуальные пенсионные капиталы и накопительные части скудной пенсии рядовому пенсионеру или стяжателю этого статуса? Не проще ли государству отказаться от этой программы и предложить населению добровольно вкладывать часть зарплаты ежемесячно в выбранный НПФ, держать деньги в банке либо вложить их в государственные доходные бумаги — ОФЗ или в акции «голубых фишек», которые могут принести неплохие дивиденды?

Выглядит все это красиво. Но проблема заключается в психологии населения. Отчасти в том, что в течение почти семидесятилетнего советского периода гражданам не приходилось заботиться о будущем. Спокойную старость им гарантировало государство. Привычка откладывать на черный день имелась далеко не у всех. А в период рыночных реформ Егора Гайдара многие пожалели о том, что сберегали деньги, а не тратили их, так как инфляция обесценила все накопления. Государство не удосужилось компенсировать даже часть тех потерь.

Исходя из этого опыта, миллионы россиян предпочитают жить сегодняшним днем. В нашей исторической памяти — войны, дефолты, девальвации... В ожидании новых мрачных событий не все готовы откладывать на будущее, как это принято в развитых западных странах. Потому наемные работники спокойно соглашаются работать в теневом секторе и получают «серые» зарплаты в конвертах: лучше реальные деньги сегодня, чем существующие только в обещаниях — завтра.

Между тем у россиян есть успешная практика адаптации к кризисам, что доказали события 2008 и 2014 годов. Во многих развитых и развивающихся странах во время финансовых коллапсов доля сбережений населения в ВВП растет. Связано это с тем, что в кризис люди более охотно берутся за сезонные работы, срочные договоры, работу на аутсорсинге и по совместительству, чтобы иметь запасные «аэродромы» на случай увольнения с основной работы. Временные и случайные доходы люди несут в банки или вкладывают их в валюту.

Россия — не исключение. По данным Росстата, в наиболее тяжелом для экономики страны 2015 году почти половина россиян имела сбережения. Поэтому недавно возникшую склонность к накоплению надо всячески поощрять — например, за счет освобождения граждан от уплаты НДФЛ с операций с ценными бумагами. Тогда можно будет задуматься о масштабных кампаниях по внедрению индивидуального пенсионного капитала, чтобы помочь нашим людям в будущем не просто не потерять, а умножить свои накопления.

Тогда и появятся русские баффеты, которые способны честно скапливать миллиарды в условиях рыночной экономики, а не разворовывать народное имущество на фоне общего развала. У государства же появится возможность стимулировать более грамотное отношение граждан к заработанным деньгам и их собственному будущему, а также не разбазаривать направо и налево резервные фонды.