Резервный фонд России оказался на грани спасения из-за нефти

Спасибо, баррель, за реверанс и несколько рублей в придачу

Глава Счетной палаты Татьяна Голикова припугнула тех, кто все еще убежден в ближайшем расцвете российской экономики. Она заявила, что в 2017 году в Резервном фонде не останется ни копейки — он будет полностью исчерпан. При этом Голикова тут же несколько успокоила вконец потерявших надежду, сказав, что российская экономика «полностью адаптировалась и приспособилась к сложившимся условиям».

Что Резервный фонд будет израсходован в 2017 году — это оценка не Татьяны Голиковой, а, как она и говорит, Минфина, данная в сопроводительном письме к трехлетнему бюджету. Это не суперновость.

Новость, да и то уже не обжигающая, в том, что вопреки традиции последних двух лет к нам прилетел «черный лебедь» со знаком плюс на крыльях. Я, конечно, имею в виду договоренность основных нефтедобывающих стран об ограничении добычи нефти, результатом которой является существенное повышение цен. «Черный лебедь» — потому что это событие хотя и рукотворное, но неожиданное, в достижение такой договоренности верили немногие. Главным образом, ОПЕК и Саудовская Аравия продемонстрировали гибкость и мастерство экономической дипломатии, а потом успех был закреплен присоединением к решению ОПЕК и России, и других нефтяных стран, в ОПЕК не входящих (США от участия в переговорах с самого начала принципиально отказались). Новые цены могут скорректировать дефицит бюджета России и ситуацию с резервными фондами.

Если цены на нефть будут выше заложенных в трехлетний бюджет $40 за баррель, а теперь уже говорят, что цена может укрепиться на уровне около $55, то жизнь Резервного фонда будет продлена. При этом пересматривать бюджет, хотя желающие есть уже сейчас, Минфин не позволит. Если же договоренности стран ОПЕК и неОПЕК останутся лишь на бумаге и цены пойдут вниз, то для финансирования дефицита бюджета будет расходоваться Фонд национального благосостояния, созданный прежде всего для поддержки Пенсионного фонда.

К созданию резервных фондов отношение разное. Одни считают их финансовым достижением. Другие — едва ли не национальным предательством. Логика последних в том, что государственные доходы, вместо финансирования отечественных прорывных проектов при их создании и расширении, размещаются, в частности, в облигациях казначейства США и идут на покрытие дефицита бюджета США. Самые горячие головы при этом уверены, что США ведут против России войну. Пока гибридную.

Лично я относился бы осторожнее к объявлениям войны. Ее нет, и чем от нее дальше, тем лучше.

Если же вернуться к резервным фондам, то у меня простой вопрос: что было бы, если бы их не было? Если бы деньги были направлены, скажем, на строительство космодрома «Восточный»? Такое распределение ресурсов от кризиса 2009 года не спасло бы, а кризис был бы значительно болезненнее. Совершенно точно ни о каких двух индексациях пенсий в том кризисном году не было бы и речи, и вообще бюджетный кризис вызвал бы острые социальные последствия. Которые бы нынешний кризис решительно усугубил. Космодром же строился бы быстрее, хотя количество уголовных дел, сопровождающих это строительство, вряд ли бы сократилось. Выбор, по-моему, очевиден.

Резервные фонды — не российское изобретение. Они есть в большинстве крупнейших нефтедобывающих стран и в пору низких нефтяных цен очень пригодились — ведь бюджетные проблемы испытывает не одна Россия. 29 ноября агентство Bloomberg представило результаты расчетов: какой должна быть цена нефти, чтобы бюджеты нефтедобывающих стран оказались бездефицитными. Получилось так: России нужна цена $69 за баррель, Кувейту — $47,8, ОАЭ — $58,6, Катару — $62,1, Саудовской Аравии — $79,7, Ирану — $55,3, Ираку — $58,3, Анголе — $66,06, Алжиру $90,6, Эквадору — $104,69, Венесуэле— $117,5, Нигерии — $85,4, Ливии — $216,5.

Если бы у Катара не было суверенного фонда, то и приватизация «Роснефти» выглядела бы иначе.

Вообще же к расходованию средств резервных фондов относятся с оглядкой. Резерв-то может и не восстановиться. Поучиться, по-моему, стоит у норвежцев. Совет директоров их нефтяного фонда, который без затей называется Пенсионным, возглавлял не нефтяник и не политик, а университетский профессор… этики. Его задача заключалась в том, чтобы не допустить «грязного» или неэтичного использования средств. А еще говорят, что экономика и этика несовместимы!

Справка "МК"

Откладывать лишние средства в «кубышку», которую можно было бы вскрыть в случае мировых экономических потрясений, наши власти решили в начале 2000-х. В 2001 году Минфин провел налоговую реформу, которая предусматривала, чтобы экспортные пошлины на нефть и газ и налог на добычу нефти были привязаны к ценам на энергоресурсы на мировом рынке. При растущих мировых котировках ставки увеличивались, при обратной тенденции — снижались. Это было сделано вовремя. Цены на

эти основные товары российского экспорта стремительно росли. Отечественный бюджет наполнялся нефтегазовыми доходами, которые фактически некуда было девать.

Вот тогда и возникла мысль о создании Резервного фонда. Правда, сначала он назывался Стабилизационным. Кому первому пришла в голову эта идея, уже мало кто помнит. Однако все отлично помнят, кто занялся реализацией этого проекта — на тот момент министр финансов Алексей Кудрин.

Копили эти деньги в валюте и зарубежных, в основном американских, долговых бумагах. К 2008 году объем Стабфонда достиг внушительной суммы почти в 4 трлн рублей. Чем быстрее он рос, тем сложнее было Минфину отбиваться от многочисленных критиков, в том числе внутри правительства, которые обвиняли финансовые власти в грабеже собственной экономики. Одни критики считали, что «кубышку» необходимо вскрыть и озолотить различные прогрессивные проекты в той же нефтегазовой отрасли. Другие утверждали, что их можно пустить на строительство дорог и иных транспортных проектов. Но правительство стояло на своем: Стабфонд оно рассматривало лишь как резерв для финансирования дефицита бюджета в случае падения цен на нефть и стерилизацию избыточных долларовых доходов от экспорта нефти и облегчение, таким образом, контроля над инфляцией, благодаря тому, что сверхдоходы вложены в иностранные активы. А также Стабилизационный фонд был финансовой подушкой для решения проблем финансирования системы государственных пенсий в среднесрочной перспективе.

Как оказалось, критики Стабилизационного фонда, который в начале 2008 года сменил название на Резервный, были не правы. Они могли потратить эти деньги хоть на полет на Марс, но спасти экономику России в финансовый кризис 2008–2009 годов все равно не смогли бы. Но за счет Резервного фонда — вроде бы спасли. По крайней мере в 2009 году пенсии были дважды проиндексированы. Без Резервного фонда этого бы не удалось. Многие критики тогда поняли, что вложения в валюту и иностранные долговые бумаги, которые остаются стабильными в любых экономических перипетиях, спасают положение, что бы ни происходило на международном фондовом рынке.