В ЦБ рассказали, как будут снижать инфляцию до 4% фото

И стабилизировать курс рубля

Банковский сектор часто сравнивают с кровеносной системой экономики. Такая аналогия не случайна. От бесперебойной работы кредитных организаций напрямую зависит процветание страны. Именно они обеспечивают переток инвестиций, осуществляют займы предприятиям и населению. Поэтому одна из важнейших задач правительства — обеспечить устойчивое развитие банковской системы. Особые надежды возлагаются на ЦБ, который поставил перед собой цель к концу 2017 года снизить темпы инфляции до 4%. Какими способами регулятор намерен обуздать рост цен и стабилизировать курс рубля, «МК» рассказал директор департамента денежно-кредитной политики Банка России Игорь Дмитриев.

— Игорь Александрович, у многих людей есть некоторое непонимание: почему ЦБ раньше активно занимался курсом рубля, а сейчас его внимание переключилось на инфляцию?

— Дело в том, что цель работы любого центрального банка — это защита ценовой и финансовой стабильности в стране. Как раз по этой причине некоторые центробанки управляют валютным курсом. Если в стране высокая волатильность цен, то идет привязка к той иностранной валюте, у которой инфляция стабильная. То есть даже когда ЦБ управлял курсом рубля (сейчас ЦБ проводит политику свободного плавания национальной валюты. — «МК»), он ставил перед собой задачу — успокоить внутренние цены через стабильность валюты.

С 2013 года ЦБ для достижения цели по снижению инфляции использует ключевую ставку. Почему именно ее? Дело в том, что когда ЦБ управляет инфляцией посредством курса рубля, то, по сути, он влияет только на импортные цены. Ключевая ставка — это та ставка, по которой банки получают кредиты от центрального банка или размещают депозиты в центральном банке. Она потому и называется ключевой, что определяет остальные ставки в экономике, включая ставки по депозитам и кредитам в банках. Поэтому когда применяется ключевая ставка, оказывается влияние как на сберегательную активность населения, которое решает, откладывать средства или же продолжать их тратить на повседневные нужды, так и на кредитную активность — люди решают, при какой ставке брать кредиты, а при какой открывать депозиты в банках. Не остаются при этом в стороне и те же импортные цены, поскольку ставка влияет на курс, а курс — на цены импортных товаров. Другими словами, влияние ключевой ставки на экономику более широкое. В настоящее время большинство развивающихся стран, которые обладают зрелой и самостоятельной денежно-кредитной политикой, опираются на собственные ставки, а не на управление курсом валюты.

— Пример каких стран в этом вопросе показателен?

— Мы сейчас живем в режиме инфляционного таргетирования. Это такая стратегия денежно-кредитной политики, основной целью которой является ценовая стабильность, при этом четко обозначен и объявлен целевой уровень инфляции, действует режим плавающего курса, воздействие денежно-кредитной политики на экономику осуществляется через процентные ставки, а центральный банк работает в условиях информационной открытости. Пионерами здесь были Новая Зеландия, Канада, Чили, Чехия. Среди соседей хороший опыт у Армении, но у нее проблема с долларизацией экономики. В некоторых соседних странах долларизация достигает 60%, и там население гораздо более чувствительно к колебаниям курса. У нас в последние годы долларизация снизилась, даже на пике в 2014 году долларизация вкладов населения увеличилась лишь с 20% до 27%. Причем случилось это в основном на переоценке курса — имеющийся у граждан объем валюты попросту вырос в цене.

— Почему ЦБ в октябре сохранил ключевую ставку на уровне 10% — выше текущего уровня инфляции?

— ЦБ четыре раза в год проводит опорные заседания совета директоров по ключевой ставке, которые сопровождаются выпуском докладов о денежно-кредитной политике, выступлением председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной. При этом дополнительно проводятся еще четыре промежуточных заседания. Одно из них прошло как раз в октябре. На нем члены совета директоров сверили прогнозы, которые были озвучены на базовом сентябрьском заседании. Как раз тогда ЦБ снизил ключевую ставку на 0,5 процентных пункта — до 10%, что было обусловлено замедлением инфляции и снижением инфляционных ожиданий. Однако, как вам известно, ЦБ ставит перед собой цель — снизить инфляцию до 4% к концу 2017 года. Сейчас мы медленно и верно к этому целевому показателю движемся. Так, по данным Росстата, годовая инфляция в октябре 2016 года замедлилась до 6,1%. Однако, несмотря на такие результаты, риски остаются. Поэтому для закрепления тенденции решено сохранить установленный размер ставки в 10% до конца года. Таким образом, в октябре ЦБ лишь сверил свой базовый сентябрьский прогноз, который оправдался. То есть идем по плану. Дальнейшее снижение ключевой ставки будет возможно в первом-втором квартале 2017 года.

— А почему ЦБ ставит цель сократить инфляцию именно до 4%?

— Магического смысла за цифрой 4 нет. Дело в том, что инфляция выше 4% — более неустойчивая. Инфляцию на уровне, например, 8% удержать гораздо сложнее. Она будет периодически «скакать» до 9–10%. А это означает непредсказуемость будущих финансовых условий и для населения, и для предприятий. К тому же при большей инфляции — выше издержки. Так, при инфляции 8% ваши сбережения обесценятся в 2 раза за девять лет, а при 4% — лишь за семнадцать лет. Кроме того, чем выше инфляция, тем, при прочих равных, выше ставки по кредитам. Тогда возникает вполне закономерный вопрос: почему бы не говорить об инфляции ниже 4%? Однако здесь существует ряд угроз. В первую очередь речь идет о дефляции. Если потенциальный покупатель видит, что цены, например, на телевизоры падают, то для себя он решает подождать, когда они еще подешевеют. Между тем продавец, видя, что его товар не пользуется спросом, цену снижает дальше, а покупатель опять же готов еще подождать месяц-другой. В результате покупательская активность затухает, а вместе с ней и экономика. Вторая причина, по которой пока нельзя снижать инфляцию ниже 4%, — это особенности российской экономики. В настоящее время она все еще продолжает развиваться, есть свои несовершенства в области конкуренции, наблюдается монополизация. Кроме того, существуют повышенные инфляционные ожидания. Население должно поверить для начала в инфляцию в 4%, которая общепризнанна в мировой практике.

фото: Геннадий Черкасов

— Следует ли понимать логику решений Банка России таким образом: сначала «победа» над инфляцией, потом политика в поддержку экономического роста в качестве главного приоритета?

— Обеспечение стабильно низкой инфляции — это и есть политика в поддержку экономического роста. Снижая ее, мы одновременно работаем на устойчивый долгосрочный экономический рост. Как это происходит? Низкая инфляция — это готовность сберегать, причем на длительные сроки. А это значит, что появляется возможность занимать также на длительные сроки. Сейчас ведь проблема не столько в дороговизне денег, сколько в том, что нет «длинных» средств. Если вы хотите запустить проект со сроком окупаемости в 10 лет, то найти под него кредит будет непросто. И опять же при низкой инфляции — низкие ставки по займам. То есть заемщику будет проще расплатиться по своим обязательствам. Соответственно становится доступнее кредитование. Все эти элементы — больше сбережений, ниже ставки, длиннее горизонты планирования — ведут к тому, что мы начинаем жить в качественно новой экономике, которая в целом более устойчивая, более защищенная, более стабильная, а перспективы ее роста повышаются. Сейчас, снижая инфляцию, мы создаем фундамент для будущего экономического роста.

— Однако бизнес-сообщество настаивает на резком снижении ключевой ставки во имя роста российской экономики. Как вы относитесь к такой инициативе?

— В этом случае обуздание инфляции растянется на долгие годы, и это снизит доверие населения к нашей политике. Но еще более важный аргумент — это то, что высокая инфляция прежде всего опустошает кошельки граждан с низкими доходами, у которых нет возможности диверсифицировать свои сбережения. Они больше других страдают от инфляции даже в условиях роста экономики.

Возьмем в качестве примера абстрактное предприятие. Допустим, повысился спрос на его продукцию, и предприятие наращивает производство. В этом случае повышение заработных плат начнется с тех, кто наиболее ценен для предприятия — с инженеров, управленцев. Обслуживающего персонала индексация зарплат коснется в последнюю очередь. А с инфляцией все ровно наоборот: сначала она «съест» доходы бедных и лишь потом доберется до тех, у кого уровень жизни выше. Поэтому, выбирая траекторию снижения ставки, мы ищем золотую середину — чтобы не навредить экономике, но и не растянуть процесс по снижению инфляции на долгие годы.

— Как вы относитесь к постоянно муссируемым идеям расширить эмиссионное финансирование экономики?

— Спрос на деньги определяет экономика. Что будет, если резко вбросить в нее деньги или же снизить ключевую ставку? Даже если это будет самый замечательный проект, повышающий производительность труда и занятость населения, все равно работники получат первые деньги и пойдут их тратить. А магазин, куда они придут их тратить, будет не готов. Вчера, например, у продавца купили 5 пальто, а сегодня за ними пришло в два раза больше людей. То есть у продавца попросту не будет достаточного количества товара, и он начнет повышать на него цены. И вброшенные деньги очень быстро обесценятся. Казалось бы, эмиссия — решение, лежащее на поверхности. Однако оно приведет лишь к разгону инфляции. Вторая сторона вопроса — выбрать, куда должны пойти кредитные ресурсы, как они должны быть перераспределены в экономике. Не случайно у нас работает двухуровневая банковская система. Именно банковский сектор берет на себя экспертизу рисков: кому предоставить кредит, кому — нет, кому дешевле, а кому — дороже. И здесь необходима либо система государственного планирования (а к каким издержкам оно приводит, мы знаем из истории нашей страны), либо институты развития или рыночный механизм. Именно по последнему пути мы и идем.

— За рост ВВП, как известно, отвечает Минэкономразвития. Насколько прогнозы ЦБ по развитию отечественной экономики совпадают с прогнозами этого ведомства?

— По основным позициям наши данные совпадают. В частности, по цене на нефть, инфляции, платежному балансу, экономическому росту. Безусловно, есть некоторые различия, но это скорее нюансы. Как правило, каждое ведомство закладывает в прогнозы свою консервативность. Для ЦБ это консервативность, прежде всего, в отношении инфляции, для Министерства финансов — в отношении расходов и доходов. Сейчас важно понимать направление развития, и в этом вопросе наши взгляды схожи.

— Между тем в 2016 году дефицит бюджета составит 3,66% от ВВП — это 3,03 трлн рублей. Есть очевидная опасность того, что в подобной ситуации Минфин заинтересован в снижении курса рубля. Как будет вести себя в этой ситуации Банк России?

— Как известно, в последние годы курс рубля плавающий, то есть он определяется спросом и предложением на рынке. И это балансирует зачастую противоречивые интересы разных сторон. Например, экспортеры заинтересованы в ослаблении рубля, а импортеры — в укреплении. Минфину для пополнения бюджета скорее выгоден слабый рубль, а инвесторам для модернизации производства нужен крепкий рубль. То есть существуют различные предпочтения и пожелания, и плавающий курс дает возможность находить баланс интересов. В настоящее время ЦБ не использует инструменты управления курсом рубля. Мы не раз говорили, что вмешаемся только в крайнем случае — Центробанк может применить валютные интервенции (ЦБ осуществляет покупку или продажу на открытом рынке иностранной валюты за национальную, тем самым укрепляя или сбивая ее курс. — «МК») при угрозе для финансовой стабильности.

— Какой курс рубля вы считаете оптимальным для российской экономики?

— Оптимальным для экономики в целом является рыночный курс, соответствующий фундаментальным показателям. Точно значение равновесного курса назвать невозможно, оно меняется во времени. Безусловно, от ЦБ ждут конкретных цифр. И это желание вполне понятно. И тем не менее мы не публикуем прогнозы по курсу. И не потому, что мы вовсе на него не смотрим. Банк России не раскрывает свои прогнозы по одной простой причине: любые слова в отношении курса рубля от ЦБ могут быть восприняты рынком как сигнал и приведут к росту нестабильности на рынке.

— В чем сейчас населению стоит хранить сбережения: в долларах, евро или все же в рублях?

— С точки зрения макропроцессов, чем больше сбережений в рублях, тем стабильнее экономика. Что касается личных сбережений, то здесь необходимо исходить из потребностей каждого в отдельности. Если вы тратите в рублях, то лучше хранить средства в них же. Впрочем, если в ваших в планах отдых за границей, то можно прикупить валюту. Сам я храню и трачу средства в рублях. Но опять же повторюсь: здесь все зависит от потребностей человека, так же, как с выбором инструмента для сбережения и инвестирования денег. Что это будет — банковские вклады, негосударственные пенсионные фонды, облигации, а может, страхование жизни? Универсального ответа нет — все зависит от возможностей, целей, временных рамок и так далее.

— Каковы ваши прогнозы относительно кредитного рынка?

— Экономика начнет восстанавливаться, а это означает, что возобновит свой рост и кредитный рынок. Причиной тому станет опять же замедление инфляции, которая, по нашим прогнозам, к концу этого года составит 5,5–6%. И по мере снижения инфляции, будут снижаться и ставки по кредитам. Причем какие именно сегменты покажут рост, зависит от предпочтений как заемщиков, так и кредиторов. Сейчас в принципе банки не склонны рисковать — они отдают предпочтение заемщикам с хорошей кредитной историей, более надежным.

Развивающиеся страны, которые намерены снизить инфляцию

(прогнозный уровень)

Армения 4,0% ±1,5 п.п.

Бразилия 4,5% ±1,5 п.п.

Чили 3,0% ±1 п.п.

Колумбия 3,0% ±1 п.п.

Чехия 2,0% ±1 п.п.

Венгрия 3,0% ±1 п.п.

Индонезия 4,0% ±1 п.п.

Мексика 3,0% ±1 п.п.

Перу 2,0% ±1 п.п.

Филиппины 3,0% ±1 п.п.

Польша 2,5% ±1 п.п.

Румыния 2,5% ±1 п.п.

Сербия 4,0% ±1,5 п.п.

ЮАР 3,0%–6,0%

Турция 5,0% ±2 п.п.