Китайцы используют наши территории фото

или Кому на российской земле пахать хорошо

На мировой арене как в геополитике в целом, так и в отдельных сферах и отраслях промышленности все чаще на главную сцену выходит Китай. Разговорами об ударных темпах продвижения «по всем фронтам» представителей Поднебесной сегодня никого не удивишь. У России с этой страной давние тесные связи еще со времен Советского Союза и сотрудничества коммунистических партий обоих государств (хотя в 1960–1970-х отношения были более натянутыми — дело доходило даже до вооруженных конфликтов, например в 1969 году на амурском острове Даманский), а в начале 1990-х к нам и вовсе хлынул поток китайских товаров, альтернативы которым из-за доступной цены практически не было. Взаимодействие налажено до банального просто: мы поставляем в Китай сырье, а обратно получаем не только одежду и электронику, но и продовольствие. Китайские яблоки, груши, цитрусовые — все это в немалой степени присутствует на прилавках отечественных магазинов. А те же соки, например, за редким исключением производятся опять-таки из китайских яблок. Но многие ли задумывались о том, что немало китайских овощей — таких как помидоры, огурцы, капуста — выращены азиатами не у себя на родине, а у нас в России?

Китайские фермеры начали осваивать российские просторы почти сразу же после того, как развалился СССР и в новорожденной демократической России появилась практически неограниченная и неконтролируемая свобода действий. Освоение это происходило в лучших традициях восточных учений — без нахрапа, хитро, терпеливо, пошагово. Сначала осваивались приграничные территории, потом стали подключаться все новые земли, вплоть до Калининградской области. Для китайцев любые земли хороши — все лучше, чем их отсутствие в перенаселенном Китае.

А теперь еще как нельзя кстати и кризис вместе с взаимными санкциями между Россией и Западом подоспел. Не успели обсохнуть чернила на списке запрещенных к ввозу продуктов, как тут же китайцы объявили о строительстве на границе с нашей страной огромной плодоовощной базы, заявляя, что мощностей хватит на обеспечение всего Приморья, а в будущем — и всей России. Сомнений в их возможностях нет, ведь и так китайцы снабжают наши рынки и магазины продуктами от Калининграда до Владивостока.

Мы привыкли думать, например, что знаменитые луховицкие огурцы выращены нашими фермерами или нашими пенсионерами-дачниками на своих участках. Это верно лишь отчасти. Ведь большая часть приходится на так называемые китайские плантации на нашей российской территории. И это на первый взгляд вполне неплохой вариант производства: китайцы живут там годами, земли находятся в длительном пользовании, контроль продукции осуществляется на регулярной основе. В том же Краснодарском крае почти все помидоры выращиваются китайцами. По крайней мере так было еще пару лет назад.

Успех китайских фермеров в России объясняется просто: они работают по принципу «что не запрещено — то разрешено», а если с властями и контролерами можно договориться, значит, ничего не запрещено. Вообще китайское фермерство в России можно разделить на три категории. Первые — это проекты крупных фирм, созданные в рамках международного сотрудничества, вторые — мелкие предприятия, работающие легально в соответствии (ну или в относительном соответствии, с небольшими отклонениями) с отечественными законодательством и нормами, и третьи — это стихийные фермы. Что творится в последних — достоверно известно только самим китайцам, там занятым. Дело в том, что такой вид производства предполагает практически полную изоляцию от внешнего мира.

Самое распространенное мнение о китайских фермерах среди местного населения — что это вредители, которые приходят, травят землю и уходят осваивать следующий участок. Такое вот кочевое земледелие. Переезд с места на место проблем не составляет: даже в «легальных» фермах все очень примитивно. Теплицы из простейших деревянных реек с натянутой пленкой да общий барак для ночевки с картонными перегородками между лежанками. Вот и все. Весь этот бизнес держится на поразительной выносливости и трудоспособности китайских рабочих: один китаец обрабатывает за день в 4 раза большие площади, чем наш рабочий. При этом уровень механизации во всем этом процессе стремится к нулю. Пара мотокультиваторов — предел мечтаний китайских рабочих. Ни о каких новых технологиях и передовых разработках не может быть и речи. Дорогостоящие стеклянные стационарные теплицы с центральным отоплением и освещением, современная техника — исключительно удел крупных отечественных или максимум совместных агропредприятий.

Про отношение китайцев к ресурсам чуть ли не легенды ходят. И для этого есть весомые основания. Вот наглядный пример того, что происходит на Дальнем Востоке: в начале 2000-х в Забайкальском крае не какими-то кочевниками-фермерами, а крупной компанией «Хуаэ Синбан» было арендовано 40% территории Могочинского района. Взамен китайцы должны были построить целлюлозный завод. На первый взгляд неплохой вариант сотрудничества и подспорье в развитии промышленности на территории России. Однако по факту был открыт новый погранпереход Покровка — Лоугухэ, по сути, лишь ради бесконтрольного вывоза деловой древесины. Переход просуществовал 10 лет и в конце концов был закрыт. При этом на своей стороне Китай ввел запрет на вырубку леса! То есть под видом инвестиционной деятельности шло банальное выкачивание наших природных ресурсов.

После этого худо-бедно, но был реанимирован проект Амазарского целлюлозного завода, соглашение о котором было подписано еще в 2003 году. Проект крайне вредного с экологической точки зрения производства, размещенного на важнейшем для района притоке Амура, реке Амазар, был разобран на отдельные составляющие: сам завод, плотину с водохранилищем, поселок на 2000 приезжих работников и проекты освоения лесов в 3–4 районах. Эти проекты не проходили экологической экспертизы и не получили одобрения на общественных слушаниях. Но это никого не остановило, а все требования рассмотреть и оценить последствия запуска производства попросту игнорируются и заказчиком, и местными властями. Да и с рабочими местами для местных жителей не густо. По соглашению на всех этапах создания Амазарского комбината должно быть привлечено не менее 50% местной рабочей силы. Но в итоге на 5 китайцев приходится только 1 местный житель. Итак, каков же промежуточный итог всего этого действа? Прошло 12 лет, а у нас ни ЦБК, ни леса, ни рабочих мест.

Глядя на все это, задаешься резонным вопросом: как же так получается, что пока наши фермеры жалуются на дорогие кредиты, дорогую аренду, дорогие семена, дорогие удобрения, плохую погоду и низкий спрос, китайцы не устают к нам ехать, несмотря ни на что? Дело опять же в значительно более высокой производительности. И это далеко не только вопрос трудолюбия. Одно только непрерывное пропалывание грядок не поможет снимать по три урожая за сезон даже в Челябинской области. Главный секрет — они привозят все свое: семена неприхотливых гибридов, удобрения и даже пленку для теплиц. Все это происходит чаще всего «серыми» путями — без посредников, пошлин и прочих объективных причин высокой конечной цены. Все опыты с отечественной рассадой не привели к желаемому результату. А результат для китайцев, проживающих в условиях острого дефицита земли, — урожайность. Вкус и качество продукции уже вторичны. Такая особенность национального земледелия.

И для достижения этого результата все методы хороши. Для этого в первую очередь сверх всякой меры идут в ход удобрения. Нередко это аммиачная селитра и карбамид. Для несведущих звучит особенно жутко, но нужно пояснить, что в наших хозяйствах тоже эти вещества используют, но только на начальной стадии, для подкормки рассады. Дальнейшее применение недопустимо. Но это еще полбеды. Хуже то, что неизвестно, в каких случаях какие именно применяются удобрения. О сертификации продукции никто и не слышал. Можно, конечно, отнести овощ в лабораторию на экспертизу. Но вас там первым делом встретят вопросом, что же надо искать? Дело в том, что у специалистов химико-токсикологической лаборатории службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору есть только определенные маркеры — и они способны выявить лишь 5–6 препаратов, разрешенных в России. Все остальные стимуляторы роста остаются тайной за семью печатями.

Если делать все по правилам, то агрономы должны рассчитывать пестицидную нагрузку, составлять план внесения препаратов и после этого везти готовую продукцию в лабораторию для получения сертификата. Долго, сложно, дорого. Невыгодно. С точки зрения китайцев, чем больше удобрений, тем лучше. Но это не значит, что рабочие в теплицах специально коварно стараются травить, превышая более чем в два раза содержание регуляторов роста растений в красноярских овощах. Просто менталитет другой: если удобрение выпускают и оно помогает, значит, оно хорошее. А если еще и оптовики охотно скупают, впоследствии выдавая китайские помидоры из Сибири и с Урала за лучшие из Краснодарского края, то это только подтверждает качество удобрения. По их логике, если бы удобрение было плохое, то его бы не выпускали, и уж тем более китайские агрономы не стали бы рекомендовать его к обильному применению. А то, что потом даже сорняки не растут на испорченной почве, так это значит, что земля стала только лучше, очистилась от сорняков.

С таким подходом себестоимость, например, огурцов получается порядка 3 рублей, оптовики закупают по 6–10 рублей за 1 кг. На рынки и в торговые сети они попадают еще в несколько раз дороже. С такими ценами никакие типичные проблемы отечественного сельского хозяйства вроде отсутствия достаточного количества овощехранилищ не страшны. В любом случае все будет раскуплено. И плюс ко всему эти овощи расходятся не только по местным рынкам, но и поступают в торговые сети, несмотря на отсутствие каких-либо сертификатов. Чтобы все это провернуть, используется простая схема: индивидуальный предприниматель приезжает на базу, договаривается с китайцами, берет партию минимум в несколько сот килограммов. Потом покупает немного действительно качественных овощей, возможно, даже у бабушки из соседней деревни, и едет уже с ними на экспертизу как производитель. Естественно, такой чистый овощ без проблем пройдет тест и получит сертификат. И с этим сертификатом ушлый делец сдает товар в торговую сеть. Просто и эффективно. Расходы на получение сертификата и возможную договоренность с менеджером по закупкам в торговой сети с лихвой окупаются за счет многократной разницы в цене.

Несколько урожаев за сезон позволяют сгладить сезонное падение цен на овощи. И вот ради этих нескольких урожаев китайцы начинают готовить теплицы уже в феврале, прогревая их простыми печами на дровах. Все удобно, под рукой, но от этих «удобств» страдают ближайшие леса: деревья вырубаются на дрова и каркасы теплиц, а вместо них лес заполняется старой тепличной пленкой, которая распространяется по всей округе. Рано или поздно хорошие земли превращаются в безжизненную помойку. В самом Китае, между прочим, порядка 3 млн га пришло в негодность из-за чрезмерного применения пестицидов. А анализ состояния почвы в Красноярском крае показал превышение максимально допустимой концентрации бензопирена (вещество, опасное для человеческого организма) в некоторых образцах практически в 50 раз. Но земля не своя — не жалко.

Так исторически и географически сложилось, что один из крупнейших кластеров китайского сельского хозяйства образовался в Челябинске. Официально в летний период в сельском хозяйстве на территории области занято порядка 4000 человек, по данным консула КНР в Екатеринбурге. В Новосибирской области трудится порядка 2000 китайцев, в Красноярском крае — около 1500, в Свердловской и Омской областях — еще по тысяче. А по заявлению пресс-службы губернатора Челябинской области, Южный Урал стоит на одном из первых мест в России по объему производства овощей гражданами Китая.

Вообще примечательно, что в Челябинске вопрос китайских фермеров не замалчивается, а преподносится как одно из главных достижений интернационального сотрудничества. Чиновники даже публично хвалят качество китайской продукции. Очень интересно было бы узнать, по каким критериям выставляются подобные оценки, ведь, например, в соседней Свердловской области в продаже порядка 50% овощей имеют превышения по вредным веществам — и почти все эти овощи были выращены в китайских теплицах.

По оценке руководителя организации по защите трудовых и социальных прав китайцев в Челябинской области Андрея Суздолова, одна теплица приносит в месяц порядка 6 млн рублей прибыли. Однако это не значит, что китайские аграрии получают невероятные сверхприбыли. Управляющие жалуются, что за все приходится платить: чтобы не выгнали на родину — платишь, чтобы не брали продукцию на анализы — платишь, чтобы теплицы не снесли бульдозерами — платишь. Так и расходится большая часть прибыли. Сложно поверить в то, что здесь обходится без коррупционной составляющей. Наивно было бы предполагать, что про огромные тепличные поля никто не знает.

Однако у фермеров есть и объективные проблемы исключительно экономического характера. Например, падение курса рубля. Управляющие предприятия, реализующие продукцию в России, рассчитывают зарплату работникам также в рублях. И если несколько лет назад полгода работы в России позволяли сделать накопления и спокойно вернуться на родину с деньгами, то сейчас все не так просто. Некоторые рабочие отмечают, что если такая тенденция продолжится, то в следующем году не будет смысла приезжать в Россию — и это говорят самые неизбалованные труженики даже из беднейших северных регионов Китая.

Кроме того, в последнее время вообще стал заметен тренд на вытеснение нелегальных фермеров. Но этот процесс в разных регионах идет по-разному. Некоторые вялотекущие движения есть в Красноярском крае. Там суд даже обязал собственников земельных участков провести рекультивацию 282 га земли. Но толку от формальных судебных решений и запретов на ведение растениеводческой деятельности немного: зачастую вскоре на прежнем, «зачищенном» месте появляются точно такие же новые теплицы. А вот новые квоты на прием китайских рабочих больше не выдаются (с другой стороны, и 1433 уже занятых китайца тоже не депортируют). Один из самых радикальных способов решения проблемы нелегальных фермеров был в Краснодарском крае: перед домашней Олимпиадой практически всех китайцев по-тихому «попросили» уехать. До Олимпиады в Краснодарском крае китайскими тепличными комплексами было занято порядка 15–16 тысяч гектаров. Теперь же в большинстве случаев на их месте пустыри. Так что при желании эту проблему можно решить, нужна только воля «сверху», ну и, наверное, прямое указание для особо неторопливых местных чиновников.

Но опасность в том, что на место этих фермерских хозяйств приходят новые заинтересованные компании. Вот только, как правило, это не отечественные фермеры, а китайские же компании-гиганты, готовые вкладывать миллиарды. По данным продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), Китай вполне способен прокормить себя сам, но это будет невыгодно. Импорт продовольствия для них — осознанный и просчитанный путь. Так дешевле. Один из самых нашумевших случаев — аренда 115 тыс. га в Забайкальском крае на максимальный срок в 49 лет компанией Zoje Resources Investment. Край получит порядка 1,4 млрд рублей за весь срок аренды, это примерно по 250 рублей в год, и обещание привести инвестиции еще на 250 млн евро. Учитывая такую фантастически низкую стоимость аренды (нашим фермерам такие цены и не снились), можно не сомневаться, что они не последние арендаторы. Настораживает только два факта: Zoje Resources Investment является дочкой печально известной «Хуаэ Синбан», беспардонно вывозившей лес вместо строительства ЦБК, а во-вторых, они собираются выращивать сою. При неаккуратном использовании земли эта культура после себя оставляет практически пустыню.

Примеров с китайскими проектами множество, потому что их не волнуют российские меры поддержки сельского хозяйства. Или их отсутствие. Китайский капитал позволяет развивать сельское хозяйство практически где угодно. Отечественные аграрии же сталкиваются со множеством проблем, которых нет у предпринимателей из Поднебесной. В отличие от китайских «черных фермеров» у наших аграриев нет возможности принудить работать людей по 16 часов в сутки с минимальной оплатой труда, рабовладельчество нынче запрещено, и слава богу! Вариант один — прибегать к технике, которая автоматически тянет за собой кредиты. Но достаточный стартовый капитал есть только у ограниченного числа крупных предприятий. Например, отечественный комбайн производства «Ростсельмаш» стоит порядка 5,2 млн рублей, и даже с учетом государственных субсидий выйдет не меньше 3,6 млн — слишком много для того, чтобы рядовому фермеру рассчитывать исключительно на свои средства. И тут мы сталкиваемся со следующей проблемой: многие банки, только заслышав про сельское хозяйство, сразу же дают отказ в выдаче кредита, считая такое предприятие чересчур рискованным. А те, что готовы дать деньги, требуют не менее 20% годовых. Тут уже тает решимость фермеров.

Поэтому истории успеха у нас, как правило, начинаются с того, что предпринимателям пришлось продать дом и переехать жить в подсобку на производстве. Похожие биографии и у владельца сыроварни «Русский пармезан», и у организаторов фермерского хозяйства в Челябинской области, которое возделывает сейчас только под пшеницей 1000 га. С той лишь разницей, что сыровар начал работать на 20 лет позже. Если в середине 90-х такой подход еще мог быть оправдан, то в XXI веке — это дикость.

Особняком в этих рядах держится разве что проект компании «Чжунцзи шенге» по созданию показательного агрохозяйства площадью в 10 тыс. га. И объемом вложений в 400 млн евро. Этот проект будет направлен уже на более рациональное использование ресурсов. Тем более что в Китае сейчас набирают популярность импортные продукты с допустимым уровнем содержания вредных веществ. В сознании многих китайцев (по крайней мере с доходами выше среднего) закрепилось, и не без оснований, представление о том, что местные овощи не могут быть качественными. Так что российская продукция, особенно выращенная нашими фермерами без погони за рекордными объемами, имеет все шансы занять вполне перспективную нишу. Также Россия рассматривается в качестве основного поставщика корма для строящейся крупнейшей в мире фермы Zhongding Dairy Farming на 100 тыс. голов. Для этого потребуются пахотные площади также порядка 100 тыс. га. А такие планы должны вылиться в новые инвестпроекты, ведь в последнем пятилетнем плане развития Китая зафиксировано, что необходимо покупать акции компаний, которые занимаются экспортом продовольствия в Китай.

Но наивно надеяться, что китайцы придут и дадут нашим фермерам деньги на развитие. Просто так никто никому ничего не подарит. Нужно развиваться самостоятельно, но не изобретая велосипед, а учась там, где все давно налажено. Мы ведь не первые стараемся развивать и поддерживать сельское хозяйство цивилизованными методами, а не тоннами химикатов. Ранее процесс становления сельского хозяйства проходил в Канаде, во многом похожей на Россию своим климатом и зачастую непростыми погодными условиями. При переходе от государственной собственности к частной отрасль сталкивалась с проблемами, для многих этот вид бизнеса был незнаком. Так вот, субсидирование аграриев тогда было признано неэффективным. Оно искажает картину рисков в долгосрочной перспективе, а достигаемые результаты краткосрочны. Например, наши субсидии на сельхозтехнику: саму субсидию получает производитель на предоставленную скидку, потом техника попадает к дилерам, которые делают еще свою накрутку, намного большую, чем раньше. Вообще программа помощи Минсельхоза очень запутана, некоторые меры поддержки дублируют друг друга, некоторые противоречат друг другу. В итоге порядка 25% от выделенных на поддержку сельского хозяйства денег остаются и вовсе неиспользованными.

Канада же, занимающая третье место в мире по объемам экспорта сельскохозяйственной продукции, достаточно быстро отказалась от главенствующей роли субсидирования и перешла к созданию благоприятных условий для ведения бизнеса и адресной поддержке. Теперь основные приоритеты — это долгосрочное планирование отрасли, ценовое регулирование и поддержка спроса. И это логично: если будет стабильный спрос, значит, и у аграриев будет стабильный доход, а уж какую технику лучше закупать — они разберутся сами. Зато активно разрабатываются и реализуются программы защиты сельскохозяйственного производства в среднесрочной перспективе, программы адаптации стратегий и технологий к реальным производствам с подробной оценкой рисков, идет компенсация расходов перерабатывающих предприятий на контроль за качеством сырья, реализуются программы реструктуризации задолженности фермеров, идет финансирование НИОКР, позволяющее проводить селекционную работу (а выносливые растения, кстати, — один из козырей наших китайцев), вводятся специальные осенние беспроцентные кредиты, позволяющие фермерам отсрочить сбыт продукции ради избегания затаривания рынка и обвала цен на продукцию.

Рано или поздно период стихийных теплиц пройдет. От них немало вреда экологии, да и овощи, объективно говоря, не пойми какого вкуса. Однако при всех своих недостатках китайское присутствие на наших землях сделало одну важную вещь: они показали нам, что выращивать овощи можно даже там, где раньше практически никто ничего не пытался выращивать в промышленных масштабах. Естественно, нынешний варварский подход неприемлем. Да в нем и нет необходимости — ведь есть уже хорошо зарекомендовавшие себя меры, они применяются на постоянной основе и позволили сделать сельское хозяйство одним из величайших достоинств Канады.

Пора бы и нам обратить внимание не на выделение и перераспределение денежных масс на бесконечные непонятные стройки, закупки и прочие трудно отслеживаемые маршруты, а сфокусироваться на обеспечении спроса именно на качественную продукцию. Объемами китайцев не одолеть, в этом плане их методы вне конкуренции. Но верно и то, что китайская продукция в подавляющем большинстве не может конкурировать с отечественной по качеству. Высокие качество и спрос — вот якорные принципы успешного развития сельского хозяйства в России.