Замороженный бюджет

Затянуть пояса потуже придется всерьез и надолго

Есть слова, которые в Кремле и правительстве боятся произносить. Нет, я не реформах, не о демократии, которая должна быть только суверенной, и даже не о революции, без которой нам дай бог как-нибудь прожить. Я об экономике. Сказать «урезание, ограничение, сокращение» про бюджет — немыслимо и невыносимо. Поэтому придумывают слова-замены: из последнего — «заморозка».

Первый раз удачное слово нашли еще в 2014 году, когда исчезли наши накопительные пенсии: давайте называть вещи своими именами: те деньги не просто «ушли на Крым», но никогда уже не вернутся — ни рублями, ни баллами — никак. С тех пор государство вошло во вкус и, по последним утечкам из кабинета министров, продлевает заморозку уже до 2019 года включительно. Чтобы избавиться от словесной мишуры: бандит в темном переулке бьет по голове и отбирает кошелек. «Это заморозка ваших накоплений, гражданин», — глуховато говорит он через надетый на голову капроновый чулок и растворяется в сумерках.

Бандиту мы не верим, а на правительство надеемся: ну ведь не может же оно… Может.

Впрочем, слово «заморозка» оказалось таким удачным, что теперь им называют не только отъем пенсий, но и сокращение бюджета. А если учесть, что он будет приниматься следующей Думой не на один, а сразу на три года, то затянуть пояса потуже придется всерьез и надолго.

Что такое эта самая заморозка с точки зрения государственных расходов? Она означает, что в 2017, 2018 и 2019 годах на каждую расходную статью бюджета, от образования до армии, будут выделены одни и те же суммы. По факту это — сокращение и урезание, так как инфляцию никто не отменял.

Вспомните свою зарплату в 2013 году и посмотрите на нее сейчас: деньги вроде бы те же, а почему-то не хватает. Та же история и с бюджетом: если расходы не увеличивать год от года пропорционально инфляции, то на бумаге они останутся такими же, а по факту выйдут значительно меньше.

Что и кто пострадает в первую очередь? Не хотелось бы быть мрачным пороком, но ответ лежит на поверхности. Если сейчас львиная доля нашего бюджета уходит на армию и полицию, а медицина, образование и культура финансируются по остаточному принципу, то произойдет так и в случае заморозки. Военные деньги, по слухам, урежут процентов на 15, а вот социальные расходы, скорее всего, ждет куда более серьезное усыхание, хотя там и без того резать почти нечего.

Заодно придется распрощаться с деньгами и регионам: Дальнему Востоку, Сибири и, как ни странно, Крыму. Ко всем прочим проблемам полуострова добавится еще резкое сокращение дотаций из федерального центра. В итоге же, скорее всего, получится как в анекдоте с бородой: «Папа, это значит, что ты теперь будешь меньше пить? — Нет, сынок, это значит, что вы теперь будете меньше есть». Да, это я про нее, коррупцию.

Конечно, нужно оговориться, что в самом по себе сокращении бюджетных расходов не было бы большой беды, если бы параллельно государство шло на реформы. То есть проводило бы своего рода обмен денег на свободу. Денег меньше — свободы (любой, от слова до предпринимательства) больше. Это означало бы, что граждане сами смогут зарабатывать себе на хлеб, а не ждать, когда государство придет и даст. Но у нас такого не произойдет, так как «свобода» — слово из разряда тех, что ни в коем случае нельзя произносить.

Поэтому «сам не ам и другим не дам»: деньги срежут, а возможности зарабатывать не дадут.

А вслед за этим настанет время и следующей беды: о ней неохотно, со скрипом, анонимно, гневно опровергая самих себя под камеры, говорят в экономическом блоке правительства. Речь идет об исчерпании резервов.

Здесь, впрочем, все не так просто. Формально в России есть две больших кубышки, сохранившиеся со времен тучных нефтяных лет: Резервный фонд и Фонд национального благосостояния (ФНБ). В 2017 году, как говорят в Минфине, Резервный фонд кончится, и придет пора запускать руку в ФНБ, который в свое время задумывался как фонд будущих поколений, на манер норвежского. Иными словами, это как если бы вы копили деньги детям, а потом взяли бы их и проели.

Безусловно, два фонда — это некоторая условность. Государство в любой момент может докинуть в них деньги из резервов Центробанка, но не докидывает, потому что не хочет путать карманы. Раскупоривать последнюю заначку уж слишком неуютно, это будет уже не звонком, а набатом, что никакого хрупкого дна нет и поблизости. Тем не менее запускать руку в ФНБ вскоре придется, и, вполне возможно, зачерпнут оттуда в 2018 году, к президентским выборам, чтобы в последнем рывке поддержать социальные расходы. А после, разумеется, хоть потоп.

Говорить о причинах этих бед — уже банальность. Во-первых, конечно, санкции. Сколько бы власть ни хорохорилась, а невозможность получить деньги на Западе под низкий процент удавкой повисла на экономике и не дает нам развиваться. И сколько бы в телевизоре ни рассказывали, как мы эти санкции шапками закидаем, этого, увы, не произойдет. Снимать их нужно, шаги для этого известны: наконец начать восстанавливать отношения с Украиной, заодно прекратив огромные траты на войну.

Вторая причина кризиса в экономике — это назло маме отмороженные уши: «антисанкции», запрет на ввоз еды. Обратите внимание: он продлен сразу до конца 2017 года, серьезно опережая срок западных санкций против РФ. Формально это называется поддержкой отечественного производителя, на деле же — беспощадной борьбой с собственным народом.

Странная идея перевести всю страну на натуральное хозяйство, чтобы она обеспечивала себя хоть помидорами, хоть компьютерами, в XXI веке не работает. Мы живем во время международного сотрудничества, и попытки изоляции заведомо ведут к отставанию.

Наконец, многочисленные принятые в последние годы законы, на корню уничтожающие бизнес и частную собственность, тоже никак не способствуют развитию экономики и привлечению в нее инвестиций. Вы инвестируете — государство сносит. Вы инвестируете — государство вводит новый налог в пользу очередного олигарха. Вы инвестируете…. А, нет, вы уже не инвестируете.

Помните, в Библии описывался пророческий сон о семи тощих коровах, которые съели семь тучных? Семь сытых лет и семь последующих лет засухи и неурожая. Так вот сейчас у нас пасутся те самые тощие коровы. Только появились они не сами по себе: мы привели их и своими руками скормили им тучных.

Если прежний кризис был мировым и защититься от него России было объективно трудно, то нынешний — совершенно и абсолютно рукотворный. Нефть нефтью, но девальвацию рубля в два раза нельзя объяснить лишь падением цен на топливо. Это результат работы именно российской власти, которая не может предложить никакого нового пути.

Только «заморозка», то есть открытый грабеж, сокращение, урезание — и надежда на то, что прилетит вдруг волшебник в голубом газпромовском вертолете… Не прилетит. Стоит ценам на нефть чуть подняться — и в США вновь заработают установки по добыче сланцевой нефти, после чего баррель опять пойдет вниз. А баррель — это наш единственный антикризисный план, потому что вариант «Б» уже озвучен: «Денег нет».

Такой вот теперь «план Путина — победа России».

Держитесь, хорошего настроения и здоровья.