Разворот на тридцать лет назад

Чего сулят России идеи Сергея Глазьева

Сергей Глазьев не в первый раз за последние годы оказывается в топе новостей. Когда-то он одним из первых предлагал перевести российский сырьевой экспорт в расчеты в рублях, недавно он выдвинул программу коренной трансформации всей экономической политики. Соответствующий доклад он представит Совету безопасности 15 сентября.

И тогда, и сейчас Сергей Глазьев выдвигает программу, альтернативную той, которой следует российское правительство. Можно сказать жестче, и это никак не исказит реальность: Глазьев лоббирует смену не столько программы , сколько самого правительства.

Правительство, однако, создано президентом. Можно вспомнить реально случившийся анекдот. Когда Путин снова стал президентом, а бывший президент Медведев — премьером, то в самый ответственный момент формирования нового кабинета Медведев замещал вновь избранного президента на очередном многостороннем саммите, кадровым же составом правительства, по официальной информации (!), занимался Путин, хотя это прямая обязанность премьера.

Все это, конечно, не значит, что правительство у нас несменяемое, хотя, возможно, Медведев думает иначе. Пока происходили точечные замены, но возможна и смена кабинета. Постоянно возникают новые вызовы, и правительство далеко не всегда оказывается на высоте. В сложившихся условиях вызовы — это в первую очередь угрозы, а мириться с ними нельзя, надо находить ответ, с этим как раз заминка, причем принципиальная. Правительство настолько привыкло к президентскому зонтику, что делегирует президенту все политические решения. Но президент может убрать зонтик.

Именно на этом политическом фоне, как раз вовремя, появился доклад Глазьева Совету безопасности. К нему легко отнестись скептически, но, думаю, этого делать не стоит.

Что обещает Глазьев? Если отталкиваться от целей, которые ставит доклад (в интерпретации автора), то это просто очередной «вишневый сад». Академик берется обеспечить 5%-ный рост экономики, рост на треть промышленного (несырьевого) производства, рост доли в ВВП расходов на образование, здравоохранение и социальные нужды с 6,5% до примерно 40%, превращение России в составную часть «нового ядра мировой экономической системы». И все буквально за пятилетку.

Увы, в истории «вишневые сады» столько раз оказывались в лучшем случае развесистой клюквой, а в худшем — откровенным террором над народом от его же имени, что уже масштаб заявленных целей вызывает недоверие.

Например, что Сергей Глазьев понимает под «новым ядром мировой экономической системы»? Все просто. Он не раз заявлял, что такое ядро формирует быстро растущий Китай, экономика которого, как он считает, развивается совсем не по тем лекалам, которые диктует миру ФРС . Поэтому, обновив и свою модель по китайскому образцу (Глазьев предпочитает апеллировать не к , а к идеям, выдвигавшимся экономистами из АН СССР еще в начале–середине 1980-х годов), Россия «переедет» с «окраины» мировой экономики, где сейчас влачит незавидное существование, в ее новый «центр».

В эту логику, однако, не вполне вписывается сохраняющаяся привязка юаня к доллару, что означает и прямую зависимость Пекина от решений и политики ФРС. Во-вторых, последние драматичные события на шанхайской бирже свидетельствуют о том, что и китайской экономике не чужды финансовые пузыри. Есть эксперты, уверенные, что фондовый кризис, переживаемый Китаем, это не что иное, как цена происходящей трансформации от государственной к рыночной экономике. Так что с новым «центром» и российским переездом в него далеко не все ясно.

Но вернемся к внутренним проблемам российской экономики и их решению, предлагаемому Глазьевым. Чтоб сказку сделать былью, в рамках «суверенной денежно-кредитной политики» предлагается, в частности, финансирование «целевых программ» в промышленности. ЦБ на эти программы выделяет адресные средства под 2% годовых, до компаний они должны доходить через банки не выше чем под 4%. Чтобы частные предприятия попали в «целевые программы», они должны выполнить своеобразный госзаказ, то есть выпускать определенную продукцию в определенных объемах и по фиксированным ценам. Глазьев признаёт, что без эмиссионной накачки экономики не обойдется. Эмиссию за пятилетку он оценивает в 20 трлн рублей. Чтобы рубли тут же не превратились в доллары и не осели на далеких и неконтролируемых счетах, вводится валютный контроль. Появятся лицензирование валютных операций, «основания» для их проведения, «временный налог (резервирование средств)» на конвертационные операции и трансграничные платежи. Ну и, конечно, возвращается обязательная продажа валютной выручки.

Внутренние цены, естественно, устремятся ввысь. Но им подрежут крылья: цены «на товары ежедневного потребительского спроса» замораживаются, ограничивается торговая маржа. Что за этим последует дефицит, академик предпочитает не вспоминать. Зато он помнит и предлагает возродить, причем с более высокими полномочиями — не при правительстве, а исключительно при президенте, — Государственный комитет по стратегическому планированию (Госплан) и Государственный комитет по научно-техническому развитию (ГКНТ), которые превратят правительство в технический орган.

Так что же все-таки предлагает Глазьев? В его предложениях можно увидеть политический курьез; услышать голос из советского прошлого, когда мы были уверены в завтрашнем дне, в котором всё решали за нас; политические амбиции самого академика, который, кстати, уже побывал и министром внешних экономических связей, и одним из учредителей партии «Родина». Но на самом деле все гораздо серьезнее.

Экономика в кризисе. Нам говорят, что если не в конце этого, то уж в начале следующего года рост восстановится, но никто не знает, за счет чего. Экспорт не тянет — цены на нефть не те, потребительский спрос переживает шок инфляционной волны и девальвации рубля, которая может продолжиться в любую минуту.

Какой же должна быть новая модель экономики? Есть три возможности. Первая — условно либеральная. Она, в свою очередь, двухслойная. Первый слой — не просто ограничение госрасходов, но их сокращение не механическим, а политическим способом. Прежде всего сокращение тех расходов, которые могут тормозить экономическое развитие, — это прежде всего расходы на вооруженные силы и национальную безопасность. Социальные расходы, хотя это вклад в развитие человеческого капитала, тоже должны быть сокращены, потому что их объем превышает возможности экономики. Второй слой — это те самые вызывающие зевоту «структурные реформы». Зевота, однако, пропадает, если вспомнить, что самая важная из них, что признают и руководители правительства, — превращение суда в настоящую независимую власть.

Реализуема ли эта модель? Есть сомнения. Во-первых, потому что все даже условно либеральное сегодня политически неблагонадежно. И даже не столько Кремлю, который в экономике еще позволяет разные вольности, сколько большинству окрымленного общества, которое уже привыкает к законам почти военного времени, когда все, идущее с Запада, заведомо враждебно. Во-вторых, нужен ли верховной власти независимый от нее суд? Да, нужен, если там наверху знают о своей сменяемости, причем не абстрактно, опираясь на обновляемые под действующую власть нормы Конституции, а, что называется, чувствуя кожей, готовясь к ней. Нет, если власть уверена в себе и в качелях преемничества.

Тогда можно ничего не делать. Правительство никакой новой модели и не предлагает. Но пережидать кризис уже поздно. Экономика замедлялась с 2004 года, даже высокие цены на нефть не могли вернуть прежние темпы роста ВВП. Без новой модели экономике никуда, и нужна эта модель не когда-то в будущем, а прямо сейчас.

Остается мобилизационная экономика. Ее Глазьев и предлагает. Правда, не без помощи Виктора Черномырдина. Помните: «Какую партию ни создавай — все равно КПСС получается!» Так и у глазьевской модели из всех щелей вылезает Советский Союз предперестроечного или начального перестроечного времени. Доклад Глазьева предлагает, в частности, стимулировать создание «народных предприятий» и организацию «советов работников, научно-инженерных советов, советов управляющих» наряду с собственниками. Как тут не вспомнить, как в стране советов избирали еще и советы трудовых коллективов!

Весь вопрос в том, стоит ли спустя почти 30 лет пытаться вернуться к уже однажды пройденному. Советский Союз эту модель апробировал, но рухнул. История ничему не учит даже академиков?

Страна не для того проделала этот путь, чтобы возвращаться назад. А глазьевская модель — до карикатурности откровенная попытка вернуть развитие вспять.

Я никогда не соглашусь с тем, что без малого 30 лет моей жизни прошли фактически даром. Но Глазьева есть за что и поблагодарить. Запущен пробный шар, который должен показать степень готовности власти для начала перехода к мобилизационной экономике. И этим доклад Глазьева безусловно ценен.