Доллар = 40 рублей

За все, что сверху, — скажем спасибо правительству и Банку России

Как бы ни пудрили нам мозги, ничто не должно затенять главную и простую истину: нынешняя катастрофа рукотворна.

Да, девальвация в условиях отказа правительства от хотя бы ограничения коррупции и произвола монополий была единственным способом не дать ВВП упасть уже в 2014 году. Поэтому она и началась в январе, когда внешних проблем еще не было. Но максимальное ослабление рубля, которое было бы воспринято экономикой и потому имеет оправдание, оценивалось в 37% за год (а не 1,7 раза к 20 декабря), т.е. в 40 руб. за доллар к Новому году.

Остальное — ничем не оправданная спекуляция, поддерживаемая и разжигаемая в Банке России. Чего стоит фактический отказ от валютных интервенций (да и просто от приостановки торгов) в очередной «черный вторник» 16 декабря, когда после скачкообразного повышения процентной ставки они могли «развернуть» рынок и вынудить спекулянтов начать игру на укрепление, а не на добивание рубля! А ведь после первого резкого (на 1,5 процентных пункта) повышения процентной ставки паника была сбита 4 марта интервенцией в 11,3 млрд долл., переломившей настроения рынка, — и через две недели первый раунд девальвации закончился. Но Банк России не захотел учесть собственный позитивный опыт, и 16 декабря не увеличил, а снизил валютные интервенции — до менее чем 2 млрд долл.

Конечно, ослаблению рубля способствовали и удешевление нефти, и сокращение внешних займов из-за возобновленной против нас «холодной» войны. Но международные резервы, несмотря на их интенсивную перекачку в карманы спекулянтов всех мастей, которую вело руководство Банка России почти весь год, намного выше уровня, нужного для гарантированной стабильности рубля.

Общепризнанный критерий достаточности международных резервов, введенный по итогам кризиса 1997–1999 годов (критерий Редди), определяет его как сумму квартального импорта товаров и услуг, а также годовых выплат по внешним долгам. Его максимальная оценка — 300 млрд долл. — на треть меньше наших международных резервов! Они не только достаточны для обеспечения стабильности рубля (разумеется, при минимально разумном управлении) — более 100 млрд долл. все еще можно без опаски направить на развитие.

Да, эта сумма сжимается, как шагреневая кожа, но она еще достаточна, чтобы заново отстроить нашу страну. Однако руководство Банка России с конца прошлого года официально заявляет о снятии с себя ответственности за стабильность валютного рынка — и, несмотря на вопиющую антиконституционность этого, не просто остается безнаказанным, но и осуществляет свои намерения на практике, последовательно уничтожая кредит, а с ним и экономику России.

Для перехода от уничтожения страны к ее созиданию надо помнить: курс рубля — не индикатор состояния экономики, а инструмент политики государства, которым управляют даже самые рыночные страны. Чего стоит одно лишь заявление английских денежных властей, сделанное несколько лет назад, о возможности ограничения движения спекулятивных капиталов в случае развития кризиса евро!

Профессиональная ложь либеральных пропагандистов о том, что валютное регулирование обязательно-де ведет к краху, разбивается всей историей мировых финансов. В кризис 1997–1999 годов две самые разные из неразвитых экономик — либерализованной Чили и авторитарной Малайзии — спаслись от разрушительной девальвации одним и тем же налогом на вывод спекулятивных капиталов.

Либеральные эксперты и глобальные медиа буквально распяли за это Малайзию, тактично «не заметив» своих чилийских единоверцев, но лицемерие не меняет сути: крайности сходятся, и Чили с Малайзией — единственные неразвитые страны, устоявшие в ту, первую волну глобального финансового кризиса.

Россия не должна признавать за собой меньший суверенитет, чем такие великие державы, как Чили и Малайзия. Абсолютная разрушительность финансовых цунами, поднимаемых спекулятивным капиталом, требует немедленно ограничить его вывод из страны — по крайней мере до нормализации курса на уровне 40 руб./долл. На то же время нужно ввести стандартный пакет антикризисных мер: обязательную продажу на бирже 100% экспортной выручки (расширяющую масштаб рынка и тем повышающую его устойчивость), помощь для выплаты валютных долгов в валюте, а не рублях, и запрет на покупку валюты банками иначе как под выплату валютных долгов или импортные контракты клиентов.

В 1998 году эти меры спасли Россию — правда, для их реализации пришлось очистить органы власти от ряда чиновников, последовательно уничтожавших страну. (Характерно, что честные либералы вроде министра финансов М.Задорнова остались на своих постах и принесли огромную пользу.) Но это меры антикризисные. Для обеспечения же устойчивого развития надо изменить основу финансовой политики: перейти к эмиссии рубля по потребности национальной экономики, как это делают все развитые страны (собственно, они потому и являются развитыми). В России же национальная валюта выпускается в обращение в зависимости от притока в страну иностранной валюты, то есть в зависимости от того, сколько нам позволят получить страны, ведущие против нас пока «холодную» войну и официально заявляющие о необходимости нанесения нам максимального ущерба.

Более того, денежные власти еще более сокращают выпуск рублей в обращение пресловутой «петлей Кудрина»: замораживая деньги налогоплательщиков в бюджете и выводя их в финансовую систему Запада, они создают искусственный денежный голод, при котором российские предприятия и банки занимают на Западе свои собственные (с учетом банковского мультипликатора) деньги, уплаченные ими в налоги и выведенные из страны. Сегодня, когда Запад перестал кредитовать Россию ее же деньгами, «петлю Кудрина» пора развязывать: вернуть деньги налогоплательщиков в страну и направить их на развитие.

Конечно, чтобы они не хлынули на валютный и другие спекулятивные рынки, надо жестко отделить инвестиционные капиталы от спекулятивных. Такое разделение на нашем уровне развития финансовой системы существовало во всех развитых странах (в США в виде закона Гласса-Стиголла, принятого в результате Великой депрессии и отмененного — как полагают многие специалисты, напрасно — аж в 1999 году).

Отказ от этой по сути стандартной меры есть последовательный и принципиальный отказ правительства и Банка России от национального суверенитета. Но, помимо мер экономической политики, главный инструмент защиты от повторения катастроф — это наказание за их организацию. Какой бы добросовестной ни была ошибка, у нее есть фамилия, имя и отчество. Тем более они есть у преступления. Отказ от наказания за организацию катастрофы гарантирует ее повторение, причем часто теми же самыми людьми.

Политические вегетарианцы, оставившие безнаказанными организаторов и соучастников дефолта 1998 года, проявили не столько гуманизм к ним, сколько жестокость к своей стране и народу. Ведь эти организаторы вскоре спокойно вернулись к власти и обрушили на общество новый град убийственных реформ.

Наказание соучастников дефолта, скорее всего, лишило бы тогдашнего первого зам. министра финансов Кудрина возможности создать в 2000-е годы знаменитую «петлю» своего имени, блокирующую развитие экономики. И сохранило бы основную часть четверти триллиона долларов, потерянных Россией в кризис 2008–2009 годов из-за его политики «плавной девальвации».

Это же касается и многих других верных, пусть перед дефолтом еще и не ключевых членов «либеральной команды» — Шувалова, Набиуллиной, Улюкаева, Дворковича… Даже просто назвав своими именами всех этих «коекакеров», государство сохранило бы России украденные у нее полтора десятилетия XXI века.

Но ничего подобного мы не видим — напротив, страну продолжают вести по усеянному граблями пути. Видимо, вплоть до полной остановки от истощения.