Россия «в тылу врага»

О Калининградской области не забыли?

Втягиваясь в противостояние с Западом и отвечая санкциями на санкции, Россия, похоже, не принимает в расчет собственные масштабы и разнообразие. Решение ввести запрет на импорт продовольствия из стран Европы и Северной Америки принято в условиях, когда уровень самообеспечения по зерну достигает в России «в целом» 134,8%, по картофелю — 103,7%, по мясу птицы — 88%, свинине — 63%, молоку и молочной продукции — 53–65%. Это, как подчеркивают чиновники, означает, что никакой «вселенской катастрофы» не случится — и с ними можно согласиться.

Однако это не гарантирует нас от катастроф локального масштаба — причем даже не в Москве или Санкт-Петербурге, потребляющих львиную долю дорогих импортных продуктов. Похоже, что устраивающая хэппенинги в Крыму российская политическая элита напрочь забыла о другой своей территории, находящейся в не менее сложном, чем Крым, экономическом положении, — о Калининградской области.

Сегодняшний российский балтийский форпост отнюдь не Восточная Пруссия с ее когда-то процветавшим сельским хозяйством. В 1938 г. на территории германского эксклава местные фермеры обрабатывали более 72% общей территории края; в 2013 г. посевная площадь в 182,6 тыс. га составляла… 14% области в ее нынешних границах. Сегодняшняя Калининградская область — это чуть меньше половины территории бывшей Восточной Пруссии, но разрыв в показателях, например, животноводства разителен: в 1938 г. в немецкой провинции насчитывалось 1,38 млн. голов крупного рогатого скота и 1,85 млн. свиней, в июне 2014 г. в янтарном крае их было, соответственно, 87,4 и 166,7 тысяч штук. В предвоенные годы из эксклава вывозилось на основную территорию Германии 310–320 тыс. т пшеницы и ржи, 240–260 тыс. голов КРС и до 800 тыс. свиней и поросят ежегодно (на самой крупной в Германии — Мюнхенской — свиной ярмарке доля животных из Кенигсберга составляла в то время около трети). Сегодня Калининградская область на 20–50% зависит от ввоза продовольствия на свою территорию из стран ЕС, и местная «продовольственная программа» (государственная программа «Развитие сельского хозяйства») обещает к 2020 г. увеличение уровня самообеспечения области продуктами до 66–95% по разным наименованиям, но не более того.

Попавшая под запрет аграрная продукция составляет 15,8% общего объема импорта Калининградской области — и перекрытие этого потока критично для населения эксклава. Более того: стремясь стимулировать развитие региона, российские власти создали здесь свободную экономическую зону, которая, следует отдать этой мере должное, обеспечивала устойчивый рост экономики на протяжении многих лет. В рамках этого проекта, однако, был организован… льготный режим ввоза сельхозпродукции для последующей переработки — и сегодня потребителям во многих российских городах известны калининградские мясные консервы таких компаний, как «Балтпроммясо», «Мясной стандарт» или «Балтийский мясопродукт». Эти предприятия, разумеется, также неизбежно падут жертвами «торговой войны» между Россией и ее бывшими партнерами.

На мой взгляд, ситуация в области сегодня требует особого к ней отношения. Только в таком случае новые сложившиеся экономические условия могут стать толчком для развития региона, переходу к новым конкурентоспособным методам ведения бизнеса, подъему местного агропрома.

Во-первых, регион не имеет границ с основной частью России; при грузоперевозках между Калининградом и Санкт-Петербургом/Усть-Лугой груз дважды (!) проходит российскую таможню, даже если судно следует без заходов в зарубежные порты; возможности авиаперевозок при нынешнем состоянии аэропорта «Храброво» не следует принимать в расчет. Имея такие «дыры», как границы с не поддержавшими санкции Белоруссией и Казахстаном, надо забыть о проблемах, которые якобы способен создать особый режим для Калининграда.

Во-вторых, в области следовало бы провести масштабный эксперимент по вовлечению в сельскохозяйственный оборот неиспользуемых земель. Надо отдать должное местному Минсельхозу и вице-губернатору К.Суслову, которые с 2011 г. проводят политику расширения обрабатываемых территорий (посевные площади выросли со 143,6 до 222,4 тыс. га, или в 1,6 раза) — но ныне принимаемые меры явно недостаточны. Не следует ли задуматься если не о принудительном изъятии необрабатываемых земель, то о передаче в долгосрочную бесплатную аренду тем, кто пожелает (и сможет) их обрабатывать? Доведение показателей используемости земель хотя бы до уровня Гродненской области Белоруссии даст «прибавку» как минимум в 150 тыс. га одной только пашни — и соответствующий рост производства.

В-третьих, можно попытаться сыграть от относительной «непредсказуемости» российского таможенного режима и пригласить европейские (говоря без обиняков — немецкие) аграрные компании в область, передавая им в аренду неиспользуемые земли, освобождая от таможенных пошлин на ввозимое оборудование и налогов на возводимые капитальные объекты и перемещаемые основные фонды — но при этом открывая путь выращенной в области продукции на внутрироссийский рынок. Иными словами, почему бы не повторить в аграрной сфере ту же практику, которая превосходно зарекомендовала себя в автомобильной промышленности, когда под влиянием высоких пошлин иностранные автопроизводители перенесли свои производства в Россию? В отличие от автопрома, сельское хозяйство гораздо мощнее может способствовать «оживлению» всего региона.

В-четвертых, в Кенигсберге имелся опыт проведения одной из крупнейших в Германии ярмарок — одно из ее зданий украшает город до сих пор. А чего действительно не хватает в России — это оптовых точек хранения и продаж сельскохозяйственной продукции, аналогичных французскому Rungis, во многом изменившему облик европейских производственно-сбытовых цепочек в аграрном секторе. Появление такой точки в Калининграде могло бы «замкнуть» на регион многие товарные потоки прибалтийских стран — а это, на мой взгляд, крайне важно делать именно сейчас, потому что новая «холодная война», несомненно, не будет вечной, и установленные сегодня связи в будущем только окрепнут.

Пока же ситуация в «забытом» эксклаве накаляется: за первые две недели после введения санкций цены в продуктовой рознице, по подсчетам депутатов Калининградской областной думы, выросли по ряду позиций на 15–30%, а количество краткосрочных частных поездок граждан в Польшу, где вдоль границы давно построены цепочки супермаркетов, ориентированных исключительно на русских, серьезно увеличилось. В Москве стоит понять, что «закрыть» находящийся внутри ЕС российский регион от поставок из Европы реально, только вернув страну если не в сталинские, то в андроповские времена, что невозможно. И все, чего можно сейчас добиться, — это того, что «вставшая с колен» Россия вновь будет ассоциироваться в глазах соседей с «мешочниками», оставшимися, казалось бы, в 1990-х годах.

Какими бы сложными ни были сейчас отношения с Европой, нельзя жить одним лишь предчувствием войны и конфликта. Мы останемся соседями, невзирая на политическую конъюнктуру. И, может быть, сегодня стоит не только рвать ранее налаженные связи, но и предлагать новые формы взаимодействия. Ограничения в торговле не всегда плохи — но они могут принести выгоду только в условиях, если будут сняты ограничения на инвестиции. И в этой сфере Калининградская область, оказавшаяся сейчас в самом тяжелом положении, при определенных условиях могла бы стать образцом того, какие реальные выгоды можно извлечь из санкций. Но станет ли? На этот вопрос пока нет ответа…