Четыре угрозы курсу рубля

В США, ЕС, Англии или Японии проведение подобных пресс-конференций вкупе с обнародованием последних решений тамошних центробанков — обычная, рутинная практика. Привлекающая, впрочем, всеобщее внимание по вполне понятной причине: руководители этих структур неформально считаются вторыми лицами в управлении экономикой. По итогам этих встреч их величества рынки, рефлексируя на тонко настроенные полунамеки статусных небожителей, либо кардинально разворачивают спекулятивные паруса, либо сонно продолжают преумножать нетрудовой чистоган.

У нас же, где важнейшие решения принимаются не в Центробанке и даже не в Минфине, а в Кремле, новый старый формат общения главы Центробанка с публикой предстает кожурой, прикрывающей плод закулисных договоренностей, сулящих сытную мякоть одним и несъедобные очистки другим...

Начнем с ослабления рубля. В заявлении Набиуллиной об этом сказано так: «На курсовую динамику в 2014 году, помимо внутренних факторов, связанных с темпом роста российской экономики, на наш взгляд, будут влиять следующие разнородные факторы: во-первых, политика ФРС и ЕЦБ, во-вторых, темпы экономического роста и риски в финансовом секторе Китая, в-третьих, ребалансировка портфелей инвесторами, в-четвертых, конъюнктура мировых товарных рынков». Не о том ли мы твердили неделю назад («Загадка Набиуллиной», «МК» от 11 февраля 2014 г.), акцентируя внимание на загадочной «ребалансировке портфелей инвесторами», происходящей не без участия главного банка страны?

Вообще-то термин «ребалансировка портфелей» применен не совсем удачно, поскольку имеет отношение к фондовому, а не к валютному рынку. Правильнее было бы подобрать фразу, синонимичную простонародному «атака валютных спекулянтов». Если же кто-то из безымянных центробанковских аналитиков возразит, что фондовые инвесторы вкладываются в инструменты валютного рынка, предмет обсуждения сузится до динамической, читай — по обстановке (в противовес статической, например, раз в год), ребалансировки, что в нашем случае будет означать все тот же наскок на рубль. Противостоять которому по закону должен как раз Центробанк.

Еще один вопрос — кто они, эти «ребалансирующие» портфели инвесторы? Мифические соросы с баффетами, случайные банковские аферисты, рискующие деньгами вкладчиков, или входящие в правящий клан главные сберегательные банкиры? Сдается, каждой твари по паре, однако результаты вычисления доли каждой «твари» в совокупной 8%-ной девальвации с начала года, а также разбор полетов ЦБ в моменты наибольших провалов пусть на глазок, но в заявлении Набиуллиной должны были присутствовать. Не потрудились? Тогда это не Банк России, а бухгалтерия ЗАО «Россия». Хорошо-хорошо, финансовая служба.

Вполне вероятно, что если бы в январе этого года ЦБ ужесточил порядок предоставления краткосрочной ликвидности банковскому сектору (прежде всего через сделки РЕПО), которая кружными путями быстро оказывалась на валютном рынке, в конце января курс доллара был бы порядка 34 рублей. А нынче, как вы увидите ниже, занял бы прежние позиции.

Насчет возврата курса. Нам навязчиво приводят в пример ослабление национальных валют Аргентины, Турции или Казахстана, где девальвация достигала 20%. Лукавое сравнение. Сопоставлять нужно с Южной Кореей, Малайзией или Индонезией, в начале года также подвергшихся грабительскому набегу спекулянтов. К 15 февраля южнокорейская вона, в моменте проседавшая на 2,3% (здесь и далее — к доллару), практически восстановилась. Как, кстати, и турецкая лира. Малазийский ринггит, в конце января также испытывавший сложности (ослабление доходило до 1,5%), нынче тоже практически здоров. Наконец, индонезийская рупия, к концу января потерявшая 2,9% стоимости, сегодня даже укрепилась!

Выходит, врет Центробанк? Похоже, что да. По крайней мере, из всех перечисленных Набиуллиной причин негативной курсовой динамики (политика ФРС и ЕЦБ, темпы экономического роста и финансовые риски Китая, ребалансировка инвестиционных портфелей, конъюнктура мировых товарных рынков) нынче отыграны все. За исключением тех самых «инвесторов», точнее — внутрироссийских спекулянтов, что и поныне таятся за скобками. Если б не они — повод для этой заметки был бы иной.

Здесь же нужно сказать о «внутренних факторах», также, по мнению ЦБ, повлиявших на курс. В январе этого года отрицательной динамики не было, скорее наоборот: экономика страны худо-бедно, но растет, мировые цены на нефть (а значит, стоимостные показатели сырьевого экспорта) практически не изменились, а профицит бюджета страны в январе составил заоблачные 9,3% ВВП.

Что же мешает курсу, хотя бы для сохранения центробанковского лица, восстановиться до прежних плюс-минус 33 руб./$1, по аналогии с большинством других стран? Наиболее очевидная версия, несмотря на всю ее конспирологическую загадочность, — сочинская Олимпиада.

В финансировании и подготовке Сочи-2014 принимали участие практически все крупнейшие финансово-промышленные группы, причем не только госбанковскими, но и собственными средствами. Очевидно также, что после окончания Олимпиады, как на днях заметил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков, «для частников будет очень тяжело «отбивать» деньги». Вряд ли тот же ВЭБ пойдет на существенную реструктуризацию или отсрочку по «олимпийским» кредитам. Вполне возможно, что девальвация призвана частично покрыть олигархические затраты, а основные суммы поиздержавшиеся «частники» будет возвращать за счет, по выражению Пескова, «успешного менеджмента».

В России уже всем, включая Центробанк, ясно, что инфляция у нас носит не монетарный (денежный), а внеэкономический, прежде всего монопольно-коррупционный характер. Основные черты которого утверждаются не в правительстве или ЦБ, а все в том же Кремле. Посочувствуем Набиуллиной — вероятно, понимая, что ничего сделать не может, она вынуждена любыми сказками убаюкивать взбудораженное общество.

Как и в эпизоде с ослаблением рубля, получается не очень. Сопоставьте две цитаты из пятничного заявления председателя Центробанка. Первая: «...наблюдаемые тенденции в российской и мировой экономике свидетельствуют о наличии предпосылок к постепенному замедлению инфляции в России». Вторая: «Вместе с тем существуют высокие риски превышения цели по инфляции. Они связаны с так называемыми «вторичными эффектами» временного роста цен на отдельные товары и обесценения рубля, а также с динамикой инфляционных ожиданий».

Как видно, «предпосылки» к постепенному замедлению инфляции присутствуют, но и риски высоки. Как видно, при любом раскладе «прогноз» Набиуллиной окажется верным.

Тем не менее Центробанк начеку и полон решимости: «Если проинфляционные факторы начнут оказывать влияние на цены широкого набора товаров и услуг и на ожидания населения… мы готовы ужесточить денежно-кредитную политику».

Какими способами? Базовых направлений два: повышение ключевой ставки Банка России (по ней оплачивают ликвидность коммерческие банки), ныне составляющей 5,5% годовых, и сжатие (сокращение) денежной массы, или, упрощенно, количества денег в экономике.

И тот, и другой варианты в условиях, когда инфляция является в основном неденежным феноменом, для ЦБ тупиковые. В первом случае (ключевая ставка будет расти) завоют банкиры и коммерсанты, так как кредиты подорожают, во втором (предложение денег уменьшится) — вознегодует общество, поскольку деньги станут дефицитом, зарплаты и пенсии начнут задерживаться, а государственные обязательства — сокращаться. В итоге призрачный экономический рост сдуется окончательно.

Замечу, что все это мировой экономической теорией описано многократно: от американской стагфляции (высоких инфляции и безработицы) в начале 80-х до российского дефолта 1998 г. Но мы упертые и вновь готовы наступать на всем известные грабли.

Одно можно сказать точно: ни в Центробанке, ни в Минфине, ни в Кремле никто не знает, какими будут курс рубля и показатель инфляция не то что в конце года, но даже через несколько месяцев. Зато всюду происходит «динамическая ребалансировка». Как бюрократических портфелей, так и воздуха за надутыми щеками.

Никита КРИЧЕВСКИЙ, доктор экономических наук, профессор.