  Фото: Митя Алешковский/BFM.ru Зачем Группе ВТБ понадобилось поглощать «Банк Москвы» и что придется «ремонтировать» в этом банке, в интервью Business FM рассказал глава ВТБ Андрей Костин. — ВТБ и «Банк Москвы» — тема, которая у всех на устах. Такая детективная история: уже после решения возникают все новые детали. Зачем Группе ВТБ понадобился «Банк Москвы», вы и так большие, вы и так везде? — Группа ВТБ развивалась очень быстро за последние десятилетия. В десятки раз вырос баланс группы, строились новые бизнесы — инвестиционный, розничный. Это очень здоровая тенденция, она существует во всем мире, консолидация банковского сектора. Пример: сегодня крупнейшим банком в Европе является банк Santander испанский, который из местного регионального банка путем приобретения нескольких десятков банков по всему миру превратился в крупнейший европейский банк и в один из крупнейших мировых банков.
Логика бизнеса приводит к тому, что есть такие структуры, которые представляют интерес для развития собственного бизнеса. И в этом плане «Банк Москвы» был, есть и будет очень интересным институтом, поскольку он глубоко интегрирован в экономику города и несет очень важную и финансовую, и экономическую, и социальную функцию, обслуживает миллионы жителей Москвы, у банка где-то 4,5 млн клиентов. Банк имеет такие вещи, как социальная карта москвича, разработана передовая технология платежных средств. Группа ВТБ, которая выросла из банка федерального уровня и никогда особо специально Москвой не занималась, получила сильную добавку к своему бизнесу. Мы считаем, что банк — это хорошее приобретение. Есть все возможности для того, чтобы на базе тех технологий, продуктов, которые существуют и в Группе ВТБ — «ВТБ Капитал», ВТБ24 — добиться нового качества работы, обслуживания и так далее. Конечно, «Банк Москвы» требует ремонта, потому что предыдущий жилец довольно сильно напортачил, нахамил и погулял. Но такой ремонт выполним, чтобы уже в новом доме можно было действительно иметь полный набор обслуживания качественного, иметь хорошие финансовые показатели и работать дальше. — Но поглощение не было дружественным, с точки зрения предыдущего менеджмента. И, как кажется, им удалось, не скажу, унести из банка, но создать несколько таких конструкций... — Безусловно, мы считаем, что правоохранительные органы должны дать свою принципиальную оценку, и действовать там, где это необходимо. Вы знаете, что существуют уголовные дела в отношении менеджмента. Что касается недружественного поглощения, там ситуация странная. Менеджер — это все-таки наемный служащий. То, что он является владельцем достаточно большого пакета, не добавляет в этом плане каких-то особых преимуществ. Все-таки акционер решает, кто управляет банком, и почему менеджмент должен действовать против воли главного акционера? Сначала акционером было московское правительство, потом банк ВТБ. Поэтому эта ситуация абсолютно беспредельная была, поведение было абсолютно беспредельным. Ни в одной стране, ни в какой корпоративной практике, ни в каком законодательстве такого нет. Как дальше сложится ситуация с бывшими менеджерами, мне сейчас трудно предсказать — это не мой вопрос. Что касается финансовых последствий, то они есть и требуют решения. Решения будут найдены. Сейчас какого-то оттока клиентов, средств в банке не наблюдается. Работа стабилизирована, но для дальнейшего роста, конечно, нужно проведение ряда мероприятий. — Стоимость приобретения «Банка Москвы» вы оцениваете, как адекватную? — Вы знаете, я бы сейчас не делал окончательных выводов. Мы сейчас еще ожидаем завершения проверки ЦБ с тем, чтобы сравнить оценки, которые мы даем и Центробанк. Думаю, что группа ВТБ не только не понесет потери в результате этого, но в принципе, должна от этого выиграть с точки зрения развития бизнеса, новых перспектив. Я достаточно оптимистично смотрю на это. — «Банк Москвы» был на особом положении по известным причинам, благодаря близости к правительству Москвы. — Это сыграло плохую роль для «Банка Москвы», потому что именно близость его к московской власти, такой патронаж московской власти, не позволял надзорщикам принимать меры. На мой взгляд, эти меры должны были бы быть приняты 3-4 года назад — чтобы минимизировать те негативы, которые сегодня существуют. Это можно было сделать, но не было сделано, да, во многом, потому что банк на особом положении, и был такой недотрогой, которую никто не проверял, и никто по-настоящему не управлял ею, с точки зрения акционера. Кстати, что очень важно, была размыта доля города. Так втихаря, потихонечку, Москва из контрольного акционера превратилась в неконтрольного, путем нескольких упражнений. Одни акции были перевешаны на одну страховую компанию, другие еще куда-то. И таким образом, город фактически потерял реальную возможность контролировать. — Город не сопротивлялся, насколько я знаю. — Не сопротивлялся, безусловно. И это, конечно, камень в предыдущее руководство города. — А не получится ли так, что позиции, которые завоевал «Банк Москвы», особенно в столице, ослабнут в связи со сменой власти в городе, с выходом столичного правительства из акционерного капитала? — Они не ослабнут при хорошем менеджменте, они только усилятся. Кстати, новое руководство Москвы заявляло неоднократно уже, что готово к сотрудничеству. У нас очень конструктивный диалог с Сергеем Семеновичем Собяниным. Но то, что эти отношения не будут строиться на каких-то особых, специальных каких-то договоренностях, то, что роль банка будет определяться его полезностью для Москвы, — это уже точно. И такая полезность доказана банком в конкуренции, наверное, с другими банками. Я считаю, что та стартовая позиция, которая имеется сейчас, и плюс те меры, которые были приняты, позволят «Банку Москвы» занять прочное место в экономике города, а не в сердце руководителя городской власти, например. |
